собственно, я и взяла билет. Тем более Шри-Ланка славится своим традиционным танцем. Если китайский изначально вобрал в себя индийские традиции, то Кандийян вобрал в себя уже китайские. Он, как и его собратья считается древнейшим, насчитывая за спиной пять тысячилетий.
Только самое тяжёлое то, что Кандийян — это храмовый танец. И научиться ему в городе Канди, что является сердцем культуры острова, невозможно.
Поэтому мне пришлось направляться на запад страны, чтобы найти хореографа, способного наставить меня на путь буддийской истины. Способного показать, насколько я не готова к принятию этого стиля.
В музыке четкий ритм, а под каждый удар свое особое движение. Конечно, танец давно проник в европейские студии и для красочных представлений берутся его отдельные части, делая постановку особенной.
Вот я и осела в курортном городке, где днём работала в отеле, так как средства постепенно начали скуднеть, а вечерами занималась, тем, что могла лучше всего. Я танцевала.
Я даже не подозревала, что мое тело способно настолько раскрыться, что мысли способны настолько очиститься и посветлеть.
Я начала больше общаться с сестрами и родителями, которые все ещё переживали, как я одна в чужой стране. А мне это нравилось. Я была свободна, но ещё не до конца здорова. Я перестала себя жалеть. Я научилась принимать свой недостаток, как дар и теперь начинала уживаться со своим внутренним «Я».
«Богатырева, а ты очень хорошо выглядишь», — писала мне Дашка в комментариях. На ее странице было много фото с щекастым милым карапузом и таким же отъедающимся Барышниковым. По крайней мере, мне виделось, что они счастливы, что не могло ни радовать. Ах, да! Я научилась радоваться за других. Не просто за своих сестер, а за своих знакомых, друзей. И это осознание наполняло душу теплом. А я ведь не такая хреновая, как хочу казаться. И это был первый шаг принятия себя.
И ещё коротких десять месяцев в чужой стране, которая постепенно реабилитировала меня в своих же глазах. Теперь я знала, что пределов даже моему телу нет. А ещё я твердо решила для себя, чем хочу заниматься, когда вернусь домой.
— Ты просто обязана вернуться, — сообщила довольная Сонечка, демонстрируя во фронтальную камеру руку с кольцом.
— Едрить колотить, — офигела я, если честно. Пока я здесь заниматься познанием себя, мои сестра активно занимаются своей личной жизнью. — Надеюсь, это не Половцев?
— С ним раз и навсегда покончено. Как оказалось, я совсем не однолюб.
Конечно, домой я ещё не собиралась, понимая, что во мне засела ещё одна заноза, которая ну совсем не хотела вылезать. И иногда я про нее забывала, в надежде, что все само пройдет. Не получалось. Она давала о себе знать, всплывая короткими воспоминаниями, которых у нас было не так уж и много.
— Так и кто у нас счастливчик, отхвативший такую цыпу?
— Дура, — рассмеялась Соня. — Вот прилетишь на свадьбу и познакомишься. Мы решили все в лучших традициях сделать. Тем более, что человек он не простой… Танец нам поставишь свадебный, — мечтательно озвучила свои мысли старшенькая.
— А я мечтала ещё месяца три покантоваться здесь.
— Но тебе ведь ничто не помешает уехать назад.
— Помешает. Я соскучилась за вами, — честно призналась я. Каюсь, было такое. Я просто знала, что потом у меня не получится сбежать.
— Со своими не общалась? — поинтересовалась Соня как бы между прочим. В принципе, я знала о ком она, но решила включить дурочку.
— Своими?.. Ты о девочках что ли?
— Да хотя бы и о них. О разборках между двумя брошенками не рассказывали?
— О разборках? Ты о чем вообще? — вот теперь я действительно не понимала, к чему клонит Соня.
— О том, что Ваня с Валерой устроили настоящий мордобой на ринге, — прокричала на заднем фоне Саша.
— Вы шутите?
— Не-а, — появилась ее рожица на дисплее. — Я тебе ссылочку на видео сейчас скину.
— Я не люблю насилие.
— Тем более над человеком, которого любишь, — хихикнула она, отправляя яблоко в рот. — В общем, мы тебя ждём, систэр! Ты нам нужна, как никогда-а-а!
— Я буду, — вздохнула я тяжело. Выхода у меня точно не было. А на счёт «любишь» они поторопились. Да, и не любила вовсе. От Князева мне теперь было ничего не нужно, как и он сам. Я все реже и реже стала его вспоминать. И я знала, что если ещё немного поживу здесь, я окончательно забуду о его существовании. Но, видимо, судьба была против этого. Я возвращаюсь!
* * *
— Она приезжает, — Василиса закончила колошматит грушу, завидев рядом Ивана.
— Ты серьёзно?
— У нас слишком крепкие семейные узы. Свадьбу Сони она точно не пропустит, — она вытерла лицо полотенцем, только потом сняла накладки.
— А я ей за все это время так и не написал, — хмыкнул он, наоборот, натягивая на себя спортинвентарь.
— Думаешь, она бы ответила? Это Лиза. У нее чувство гордости и вредность появились раньше, чем она сама в утробе матери. Поверь мне, я с ней уже почти двадцать лет знакома.
— Я это понял всего за несколько встреч, коих у нас наберётся всего на пару недель.
— Во-от! Я о чём и говорю. Слушай, ты на счёт пёсика подумал? Он классный. Просто жаль, если его усыпят.
— Я тебе говорил, что мне на одного времени не хватает, — вздохнул Ваня.
— Так вот именно, что твоему Доминику не будет скучно одному.
— Хорошо! Твоя взяла, — если и брать на себя ответственность, так только по полной. Одним псом меньше, одним больше. Тут уже не важно. Важно, что в квартире, которую он снимал последние полгода, его ждали.
Нет, он, конечно, хорошо уживался с бабушкой и дедушкой, но у него была активная жизнь, которая, как он считал, могла мешать старикам. И ещё одно «нет», посторонних девушек даже в свою съёмную квартиру он не водил, предпочитая снимать напряжение в спортзале, а вот друзей никто не отменял. Тем более, что был период, что Олег, ругаясь с Дашей, часто просил аудиенции. Это сейчас все затихло. Вроде притерлись. Барышников души не чаял в своём сыне, ну и понял, что лучше жены найти не сможет. Ваня даже завидовал иногда другу.
Его же встречали пустые стены. Тем более, что он много работал. А в тишине ему творилось лучше. Не только чертилось. Он рисовал.
На стенах в его спальне висели несколько карандашных рисунков и ещё один, написанный маслом. Ну, а кто был на них изображён, догадаться не трудно. Тем более, что он понимал, насколько сильно вляпался в ее ловко
