— На вершине мира. На самой макушке! — Он ткнул рукой в сторону скалистого хребта над лесной полосой. С того места, где они стояли, фигурки отчаянных лыжников, забравшихся туда, казались крошечными точками на сверкающем снегу. — Скоростной спуск, — объяснил Кристофер. — Ничто не может сравниться с этим. Когда-нибудь мы скатимся оттуда вместе.
При воспоминании об этих словах у Джессики гулко забилось сердце.
Все остальное время он провел с ней… Джессика смывала густую мыльную пену с волос и громко смеялась, вспоминая эпизоды этого волшебного дня. Кристофер, идущий перед ней задом наперед и комментирующий каждое ее движение; Кристофер, сбитый ею с ног во время очередного падения; она сама, схватившаяся за его шею, чтобы не упасть снова…
Да, день был просто сказочный, думала Джессика, вытираясь пушистым полотенцем. Ясное голубое небо, воздух, пьянящий, как шампанское… и Кристофер, Кристофер красивый более чем может позволить себе мужчина.
Они вернулись с лыжной прогулки в четыре часа и поехали в соседний городок, расположенный неподалеку, где провели час, шатаясь по магазинам и восхищаясь совершенством викторианского стиля, преобладавшего в местной архитектуре.
Движение и воздух сделали свое дело, и Джессика просто умирала с голоду. Она быстро высушила волосы и оделась.
— Как я выгляжу? — спросила девушка, когда они встретились с Кристофером в холле.
— Боже милостивый… — Это прозвучало так тихо, что можно было сразу понять: замечание не предназначено для посторонних ушей.
Но Джессика расслышала, и у нее упало сердце. Она-то, дура, думала, что джинсы и блузка из кремового шелка ей к лицу. Наверно, блузка с глубоким вырезом и приподнятыми плечами слишком нарядна и совсем не подходит к джинсам…
— В чем дело? Почему вы так сказали? Что я должна была надеть? Вы же знаете, у меня с собой не так много вещей!
Кристофер подарил ей самую обаятельную из своих улыбок, взял за плечи и повернул к большому зеркалу.
— Ты можешь хоть на секунду убрать свои колючки и посмотреть в зеркало?
Одной рукой Кристофер прижал Джессику к себе, а второй взял за подбородок.
— Ну-ка, взгляни, — приказал он.
Она послушалась, но ничего не увидела. И немудрено: в этот момент на свете существовало только тепло прильнувшего к ней сильного мужского тела…
— Ты выглядишь просто сногсшибательно, — проговорил он, делая ударение на каждом слоге.
Она попыталась еще раз посмотреть на себя, но видела в зеркале отражение не Джессики Стоун, а Кристофера. Джессика в изумлении заметила, что их глаза ярко светятся, а тела льнут друг к другу.
Улыбка Кристофера вдруг погасла, и Джессика готова была поклясться, что ему в голову пришла эта же мысль. Синглтон поспешно отступил на шаг.
— Итак, где бы ты хотела поесть?
Джессика прерывисто вздохнула.
— Не имеет значения.
Кристофер слегка обнял ее за талию и повел к лифту.
— Вот и хорошо. А то я уже заказал столик.
Они спустились в вестибюль, и Кристофер повел Джессику к одной из арок.
— Ах… — только и прошептала Джессика, увидев полутемную комнату, освещенную лишь пламенем камина. Колебались неясные тени, слышалась негромкая музыка.
Их провели к столику с двумя зажженными свечами, стоявшему между стрельчатыми окнами, откуда виднелись горные склоны, залитые лунным светом. Камин был неподалеку. И они видели веселый пляшущий огонь и слышали треск поленьев.
— Приятного аппетита, — улыбнулась женщина-метрдотель.
Интересно, что она подумала о нас с Кристофером? Что мы влюбленные? — подумала Джессика.
— А завтра мы снова будем кататься на лыжах? — спросила Джессика, раскрывая меню.
— Если захочешь. А что?
— Просто подумала, стоит ли заказать «пасту». Очень калорийная еда.
Кристофер улыбнулся.
— Заказывай все, что хочешь.
Джессика хотела спросить, когда он собирается возвращаться домой, но почему-то так и не спросила. Ей хотелось, чтобы этот уик-энд длился вечно.
Еда была превосходна, и они смаковали каждый кусочек. Казалось, во время этого украденного уик-энда у них открылся новый вкус ко всему, в том числе и к еде. Но когда в конце обеда они принялись за кофе, Джессика подумала о неизбежном возвращении в Денвер.
— Как было бы хорошо, если бы…
— Если бы что?
— Да нет, ничего.
— Если бы нам не надо было возвращаться? — Джессика кивнула. — Здесь так чудесно, правда? — Кристофер потянулся через стол и накрыл ладонью руку Джессики.
В голове все смешалось, ток пробежал по телу, она не чувствовала ног… Что ей делать? Убрать руку? Спросить, что это значит? Джессика смущенно посмотрела ему в глаза, встретив прямой, твердый и выжидающий взгляд. Кристофер ждал, не сделает ли она попытки отдернуть руку. Он и раньше дотрагивался до нее, даже иногда обнимал, но это прикосновение было совсем другим. Она не только не двигалась, но даже не осмеливалась дышать. Затем, чувствуя себя так, словно открывает дверь в неведомое, Джессика перевернула руку. И их ладони соприкоснулись. Жаркое, пьянящее чувство близости охватило обоих.
Кристофер улыбнулся одними глазами.
— Хочешь потанцевать?
Пианист играл мелодии в стиле «ретро» — славные мелодии тридцатых-сороковых годов, под которые так приятно танцевать, и несколько пар уже кружилось в темноте уютного зала.
Джессика встала, не зная, сможет ли сделать хотя бы шаг. Она чувствовала легкость во всем теле. Кристофер подошел и обнял ее. И сразу все изменилось. Он притянул ее к себе, одной рукой обнимая за талию, а другой крепко прижимая к своей груди так, что она ощущала учащенный ритм его сердца. До последней минуты их чувства друг к другу были более или менее понятны, но в этот миг все изменилось.
Как только они начали танец, Джессика забыла обо всем на свете. Существовал только Кристофер. Джессика чувствовала, что он внимательно наблюдает за ней, ожидая хотя бы намека на сопротивление. Когда он убедился, что сопротивления не будет, то еще крепче прижал ее к груди. Терпкое дыхание касалось ее волос, и сердце Джессики билось все чаще и чаще.
Прерывисто вздохнув, Джессика уступила влечению, которое испытывала с первой встречи. Она уткнулась лицом в теплую ложбинку у его плеча, почувствовав, что Кристофер щекой припал к ее виску.
Они сдались. У обоих не было ни сил, ни желания объяснять самим себе, что же произошло между ними сегодня. Рука Кристофера касалась ее спины. Ласка была столь чувственной, что отнимала остатки разума. Полураскрытые губы касались ее виска, и Джессика потеряла способность рассуждать. Существовало только настоящее. Только это восхитительное, пьянящее чувство. Только этот волшебный вечер.
