Следующие несколько часов были кошмаром. Берн был очень заботливым, но таким холодным, что Фионе хотелось кричать. Реакция Райли была более приятна для нее.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — закричала девочка, бросаясь к Фионе.
В конце концов Берну пришлось отчитать дочь, и та отправилась с Тедом в школу, а по ее щекам текли слезы.
Настало время отправляться в аэропорт. И Фиона чувствовала себя такой несчастной, когда обнималась с Эллен на прощание.
— Мне жаль, что ты уезжаешь, — всхлипнула Эллен, доставая носовой платок из кармана фартука и вытирая им слезы.
Берн посмотрел на часы.
— Пора, — коротко сказал он и открыл дверцу машины перед Фионой.
Он молчал, когда они ехали в аэропорт, сидел прямо, обе руки держал на руле, не смотрел на Фиону — в общем, вел себя так, как до пожара.
Фиона не могла выносить это. Берн не должен опять от нее отворачиваться. Только не после прошлой ночи. Она не позволит.
— Почему ты так себя ведешь? — требовательно спросила она.
Его глаза сузились, но он даже не посмотрел на нее.
— Что ты имеешь в виду?
— Берн, не притворяйся. Ты все прекрасно понял. Ты отдалился от меня. Я как будто просто твоя гостья, которую надо отвезти в аэропорт. Такое ощущение, что прошлой ночи не было.
— Прошлой ночи и не должно было быть, — с усилием сказал он. — Мне нужно было держать себя в руках. Да и тебе тоже, Фиона. Тебе надо вернуться на работу и забыть обо мне.
Потрясенная, она даже не знала, что сказать.
— Как я могу забыть тебя? Это невозможно.
— Конечно, возможно. Как только ты вернешься, у тебя не будет времени думать о всяких глупостях.
— Ты этого хочешь?
— Да.
— Даже если, скажем, через полгода я уйду с работы?
— Как ты можешь так говорить, когда Рекс Хартли тяжело болен?
Фиона побледнела. Зачем он заставляет ее чувствовать себя такой подлой? Ей далеко не все равно, что будет с Рексом, с компанией. Но есть еще Берн, и его она любит так сильно, что может бросить все.
Ей было больно осознавать, что он к ней чувствует только страсть, вожделение. Она почти умирала при мысли, что покидает его. Ее грудь горела от боли, и девушка глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
Они доехали до шоссе, и машина быстро понеслась по нему. Фиона вспомнила, как первый раз попала сюда.
Если бы только можно было повернуть время вспять и вернуться в ночь бала-маскарада! Она бы тогда все сделала по-другому. Правильно.
Похоже, Берн счастлив избавиться от нее. Она внесла неразбериху в его жизнь. Это же она рассказала ему о своем родстве с Райли, это она поселилась в его доме.
С его точки зрения, одна, пусть и фантастическая, ночь не может ничего изменить.
Берн продолжал молчать, а Фиона не могла найти в себе силы начать разговор. Сложив руки, она смотрела в окно. Теперь эта местность стала такой родной для нее. Она знала каждую ямку на дороге.
Фиона подумала о своей квартире в Сиднее, с кремовыми коврами, гладкими бело-кофейными стенами, белой мраморной ванной. Она представила саму себя, сидящую в одиночестве за ноутбуком. Она опять будет есть китайскую лапшу, пить латте из картонного стакана и работать допоздна.
Если говорить правду, она почти никогда не готовила по тем рецептам, о которых рассказывала Берну. У нее не было времени на кулинарию.
Фиона вспомнила о Рексе. Он должен выздороветь! Он упорно трудился всю свою жизнь и заслужил еще много счастливых лет.
Она попыталась представить себе, что ее ждет после возвращения. Встречи, совещания, инструктажи. Ее мозг отказывался воспринимать все это. Не сейчас.
Девушка снова посмотрела в окно и поняла, что аэропорт уже близко. Легкая паника охватила ее. Они могут приехать в любую минуту, и Берн с холодной вежливостью передаст ее в руки пилота. Времени на прощание у них уже не будет.
Фиона не могла больше молчать и повернулась к Берну.
— Трудно поверить, что я уже не вернусь сюда.
— Думаю, что ты еще будешь приезжать. Возможно, захочешь повидаться с Райли.
— Спасибо, конечно. Это будет чудесно, — сказала она с такой грустью в голосе, что Берн удивленно посмотрел на нее.
— Я серьезно, — сказал он. — Ты очень много для нее значишь, и она будет счастлива общаться с тобой.
— Я понимаю, Берн. Я тоже буду счастлива, — ответила Фиона, еле сдерживая слезы. — Когда у нее день рождения?
Какое-то мгновение он колебался, и она коротко рассмеялась.
— Я забыла, что мужчины никогда не помнят дни рождения их детей.
— Пятнадцатого апреля, — наконец сказал он.
— Хорошо. Я запомню.
И тут, слишком быстро по ее мнению, Фиона увидела плоские крыши зданий аэропорта, ангары, бетонированные площадки пред ними и самолет на взлетной полосе, ожидающий ее.
Берн припарковал машину, выключил зажигание и дернул ручной тормоз. Фиона импульсивно положила ладонь на его руку.
— Подожди, — сказала она, чувствуя, как напряглась его рука. — Я не могу уехать, не рассказав о моих чувствах к тебе.
— Фиона, я не думаю…
— Много времени это не займет, Берн.
Она почувствовала себя такой беспомощной и сильно сжала его руку, заставляя его внимательно слушать.
Их глаза на секунду встретились, и Фиона увидела его грусть и испуг. Внезапно ей стало жарко, и она почувствовала головокружение. Но сейчас нельзя было отступать.
— Я понимаю, что ты хотел бы закончить наши отношения, — сказала девушка тихо, не обращая внимания на колотящееся сердце.
Она подождала немного и продолжила, когда он кивнул.
— Я уважаю твое решение, Берн, но не могу принять его. Я не собираюсь играть по твоим правилам и быть рациональной и взрослой. Я хочу сказать, что люблю тебя.
Берн пробормотал что-то, но она не могла посмотреть на него, потому что ее глаза застилали слезы.
— Прости меня. Понимаю, что ты не хочешь все это слышать, но я должна сказать. Я не могу улететь, не объяснив тебе своих чувств. Я люблю тебя, Берн, люблю тебя и Райли и всегда буду любить.
Смущенная своим порывом, Фиона быстро вышла из машины. Вытирая слезы, она слышала, как открылась, а затем захлопнулась дверца Берна. Гравий захрустел под его ботинками, когда он обошел джип и достал из багажника сумку с ее вещами, большинство из которых купил он.
Она задержала дыхание, когда он подошел к ней. Он выглядел мрачным, глаза холодно блестели.
Она опять поступила как эгоистка. Зачем она ему все рассказала? Она уже и так принесла ему много горя, а теперь еще взвалила на него ношу ее безответной любви.
— Мисс Макларен! — Фиона увидела, что к ним спешит пилот.
