— Викки?
Он поднял руку и улыбнулся снова.
— Ради бога, не беспокойся, это была просто шутка. — Он показал ей булавку. — Твоя дочь изобрела уникальный способ удерживать гостей. — Он склонился над ней. — Дай-ка я помогу тебе выбраться из ванной.
Это звучало убедительно. Линда и сама уже хотела выбраться. Ушибленный локоть давал о себе знать, и не хотелось рисковать, пытаясь сделать это самостоятельно.
— Дай мне два полотенца, — попросила она.
Протягивая полотенца. Рей усмехнулся над ее излишней скромностью и наградил медленным оценивающим взглядом.
— Ты забыла, что я уже видел тебя обнаженной?
Линда все больше смущалась. Сейчас ее больше беспокоило его прикосновение, а не взгляд. Она уже знала, как опасно для них обоих оставаться наедине. Не придумав ничего лучше, она обернула одно полотенце вокруг больной ноги, повыше гипса, а другое держала над водой, загораживаясь от Рея.
— Ну что ж, я готова, — сказала она, надеясь, что голос у нее не дрогнет.
Рей подхватил ее под мышки и вытащил из ванны. Их разделяло только полотенце, и грудь Линды касалась его торса сквозь мягкую ткань. Он поставил ее на ноги.
Только затрудненное дыхание и падающие на пол капли нарушали тишину. Вода и вправду сняла напряжение, но тепло, разливающееся по телу, не имело ничего общего с температурой воды.
Хадсон заглянул Линде в глаза, потянул тяжелое махровое полотенце, и оно упало на пол. Несколько секунд они стояли не двигаясь. Линда затаила дыхание, понимая, что Рей ждет ее согласия. Не дождавшись от нее ни слова, он медленно притянул ее к себе. Она не сопротивлялась…
Удивительно! — пронеслось у нее в голове. Его прикосновение обожгло ее, когда он, сухой и горячий, прижал к себе влажное и прохладное тело. Их тела словно растворились друг в друге, ее обнаженные груди прижимались к мускулистому торсу. Линда парила в невесомости, голова сладко кружилась, легкий стон вырвался из груди. Даже при том, что она так устала, он мог пробудить ее чувства и… заставить испытывать желание. Он поддерживал ее, и впервые за неделю она не ощущала своего веса, изнурительной тяжести гипса.
Линда уткнулась лицом в его плечо, вдыхая мужской запах. Единственная ночь рядом с ним. Ночь, полная наслаждения. Ночь, которую она никогда не забудет. Дрожь возбуждения охватила ее.
Рука Рея легла на ее затылок, пальцы перебирали волосы, которые она заколола, чтобы не замочить. Он расстегнул заколку, и темные пряди упали на смуглые плечи. Он медленно отклонился, и Линда посмотрела на него. Выражение лица Рея заставило ее вздрогнуть. Лицо человека, живущего в стороне от мира. Словно он оградил себя от тепла и света жизни, намеренно отстранился.
— Ты помнишь ту нашу ночь? — спросил Рей, быстрым движением отбрасывая прядку с ее щеки.
Влажные ресницы Линды дрогнули. Ты еще спрашиваешь, казалось, говорили ее глаза. Но она молчала, не в силах произнести ни слова. Да и зачем? Глаза были красноречивее всех слов. Она опустила веки и с легким вздохом откинула голову.
— Я хочу, чтобы это случилось снова, — прошептал Рей, покрывая мелкими частыми поцелуями ее шею.
Мурашки побежали по ее телу, соски еще больше напряглись. Она приоткрыла губы, не произнося ни звука. Хадсон правильно понял, расценив это как приглашение. Горячие губы приникли к ее рту, а язык скользнул внутрь.
— Я хочу, чтобы это случилось сейчас, — глухо повторил он.
Хадсон опустился на край ванны и посадил Линду к себе на колени. Он целовал ее страстно, с такой жадностью прильнув к губам, будто ее рот был чашей с водой, а он — путником, блуждавшим в пустыне и умиравшим от жажды.
Кровь сначала ударила ей в голову, потом горячим, кипящим потоком устремилась вниз. Она гладила бедра Рея, все еще затянутые в холодную кожу, а его пальцы ласкали ей спину, затем коснулись груди.
— Линда… — хрипло прошептал он, — Линда, позволь мне любить тебя опять. — Дрожь пробежала по мускулистой груди, а руки еще сильнее сжали ее. — Пожалуйста…
Линда вспомнила все доводы, которыми убеждала себя, что им не следует быть вместе. Но он сжимал ее плечи и не оставлял даже слабой возможности мыслить рационально. Она хотела его, хотела даже сильнее, чем в ту новогоднюю ночь. Ведь теперь она знала, какое наслаждение он может ей подарить. И она слишком устала бороться с чувствами, которые были так прекрасны, что вытесняли сомнения и боль.
— Дай мне халат, — велела она, отбрасывая последние колебания. Она накинула халат так небрежно, словно ей это не внове. По правде говоря, ни один мужчина не был в ее постели с того дня, как она потеряла Фрэнка. — Тебе придется помочь мне подняться наверх. — Ее голос звучал ровно, но руки, завязывающие пояс халата, дрожали.
Рей быстро поцеловал ее и отворил дверь ванной.
Воздух был гораздо холоднее, чем заполненное паром пространство ванной. Линда уткнулась в теплое плечо Хадсона, пока он осторожно нес ее по лестнице наверх.
— Налево, — пробормотала она, когда они поднялись на второй этаж.
Рей опустил ее на прохладные простыни громадной, королевского размера, кровати.
— Рей?
— Да? — Он напряженно замер, ожидая, что она сейчас скажет, будто передумала, и попросит его уйти.
— Проверь, пожалуйста, спит ли Викки, и запри дверь.
Даже в темноте она ощутила, как напряжение покинуло его.
— Конечно.
Он вернулся, держа что-то в руке. Линда не могла разглядеть, что это. Его силуэт заслонил проем двери, затем дверь захлопнулась, и Рей повернул ручку, проверив, заперта ли она.
Линда потянулась к ночному столику и включила лампу. Теплый желтоватый свет залил комнату.
Теперь Линда смогла разглядеть, что он держал в руках лосьон для тела. Он скинул ботинки, сел на край кровати лицом к Линде и притянул ее поближе к себе.
— Викки спит, и дверь заперта.
Он наклонился и нежно поцеловал ее, прежде чем дотронуться до халата.
— Давай избавимся от него.
Три осторожных движения, и Линда осталась совершенно нагой, если не считать гипса, скрывающего часть ноги.
Бросив халат на пол, Рей несколько напряженных секунд рассматривал ее обнаженное тело, затем поднялся с постели и начал расстегивать свои кожаные брюки. В комнате был полумрак, но Линда чувствовала, как краска заливает ее лицо.
Черные эластичные трусы, наподобие велосипедных шорт, обтягивали бедра Рея как вторая кожа и скорее подчеркивали, чем скрывали, его мужское достоинство. Он откинул простыню, присел рядом и открыл флакон с лосьоном.
— Я хочу повторить то, что делал тогда, в больнице, — сказал он, наливая душистую жидкость на ладонь.
