— Я раздобуду пропуск. Но не раньше чем к вечеру. Вы можете подождать? — спросил Коллинз.
Отец Климент посмотрел на Флоран.
— Флоран, время терпит?
— Терпит.
Флоран развернула машину, выехала на дорогу.
— Подождете возле управления? — Коллинз повернулся к отцу Клименту.
— А куда деваться, — вздохнул отец-наставник. — Мне все равно нужно будет подыскать отель.
— Может, остановитесь у меня? — предложил Рид. — Заодно и с мамой познакомитесь.
Отец Климент улыбнулся.
— У нас не так много времени, чтобы наносить визиты жителям города. Давайте сделаем так… — он положил руку Флоран на плечо, — вы поезжайте к Риду, а я с лейтенантом зайду за пропуском.
На том и порешили. Рид продиктовал отцу Клименту свой мобильный телефон, и тот внес его в список абонентов на своем аппарате.
Отец Климент и Коллинз вышли на перекрестке. Оттуда было рукой подать до полицейского управления. Договорились, что отец Климент позвонит, как только пропуск будет у него в руках.
Флоран и Рид остались в машине. Рид наклонился, убрал выбившуюся из ее прически прядь волос и поцеловал ее в висок.
— Ну, поехали знакомиться со свекровью?
Флоран поежилась.
— Признаться, я немного побаиваюсь.
— Ну что ты. Мама у меня добрая, ничего страшного. Поговорим, выпьем кофе, и я предоставлю в твое распоряжение лучшую комнату нашего дома.
Дом Рида располагался в тихом пригороде. Небольшой двухэтажный коттедж с черепичной крышей был завален снегом по самые окна. Но дорожка, ведущая к дому, была аккуратно расчищена, на сетчатой ограде сияли коричневые пирамидки, похожие на еловые шишки.
— Симпатичный домик! — улыбнулась Флоран.
Волнение, вызванное предстоящим знакомством, быстро улеглось. Похоже, присутствие Рида избавляло ее от всяческих волнений еще быстрей, чем наспех прочитанная молитва.
— Ты родился в этом доме?
Они подъехали к железным воротам. Рид выскочил, распахнул железные створки.
— Нет, в соседнем штате. А сюда мы переехали, когда мать с отцом развелись и ей предложили возглавлять здесь филиал фирмы по продаже лечебной косметики.
— И мама до сих пор там работает?
Джип неторопливо въехал во двор. Флоран внимательно вглядывалась в окна, забранные шторами.
— Нет, мама уже несколько лет возглавляет собственную фирму. — Рид выскочил из машины, обежал ее спереди, помог выбраться Флоран.
— Правда, фирма небольшая. В ее подчинении всего трое сотрудников.
— И как идет бизнес?
Они поднялись на крыльцо, Рид снял с крючка маленькую метелку, старательными движениями сбил снег с ботинок Флоран.
— В целом неплохо, хотя… — Рид шаркнул метелкой по своим ботинкам. — В прошлом году мама неудачно приобрела партию косметического бальзама, это едва нас не разорило. Но… — Рид позвонил в дверь, прислушался, — недавно она продала злополучный бальзам по себестоимости, так что дело пошло на лад. По-моему, ее нет дома.
Он открыл дверь своим ключом, впустил Флоран в прихожую, заставленную красивой резной мебелью.
С первых минут пребывания в доме Рида Флоран не покидало ощущение, что она здесь когда-то уже была. Все было ей знакомо — занавески на окнах, плюшевые гномы на обитых бархатом диванах, комнатные цветы в глиняных горшках.
Когда же она вошла в комнату Рида, ей и вовсе показалось, что она родилась где-то здесь. Невзирая на разницу в доходах родителей, в комнате было много похожих вещей — квадратный компьютерный стол, притулившийся в углу, плакаты известных рок-групп на стенах. Даже гитара, стоявшая между платяным шкафом и аккуратно застеленной кроватью, была такой же, как когда-то была у Флоран: известной фирмы «Schecter». Только на кресле в углу, где у Флоран располагалось семейство Барби и Кена, у Рида в вальяжной позе развалился плюшевый Тедди с рваным ухом.
— Здесь я жил с тринадцати до девятнадцати лет, — сказал Рид, обнимая ее за плечи.
— Рид, у меня такое ощущение, что я когда-то здесь уже была. — Она положила ладони ему на плечи. — У меня тоже была гитара, похожий стол, игрушки. Только над столом висела икона Богоматери, а на стене деревянное распятие.
Рид улыбнулся.
— Нет, по части религии Джилл Вестакер никогда не была фанатичной. Мама скорее фанат здорового образа жизни. Сколько я ее помню, она всегда худела, хотя при росте сто семьдесят два она весит не больше шестидесяти килограммов.
Люси Рейд тоже худела, но без особого успеха. Флоран, вспомнив о погибших родителях, почувствовала, как глаза наполняются слезами.
— Господи, как здорово, когда твои родители живы и где-то рядом! И пусть даже они ведут себя как дети — худеют, полнеют, ссорятся, разводятся… — Ее пальцы дрогнули, и Рид это сразу почувствовал.
Он развернул Флоран к себе лицом и поцеловал в губы. Флоран закинула руки ему за голову.
— Рид, любимый, зачем нужна смерть, болезни, разлуки? Скажи, скажи…
Она что-то бормотала еще. Рид целовал ее глаза, щеки, волосы, и с каждым его прикосновением Флоран чувствовала, что ни смерть, ни разлука не бывают вечными. Все это преходяще и временно, а вечна под этим небом только любовь. Великая, неиссякаемая, непостижимая.
Голова Флоран кружилась, она чувствовала на своей коже горячие поцелуи Рида. Его сильные, нежные пальцы касались ее волос, губ, скользили по обнаженной спине. Земля сделала оборот и застыла в священном равновесии — Рид уложил Флоран на диван, лег рядом. Их впопыхах сброшенная одежда валялась по комнате в разных местах — на полу, на кресле, на стульях. Они вместе совершали свой полет, еще не зная, где окажутся после стремительного подъема — в надмирной вышине или на грешной земле, среди кадок с цветами, плюшевых зверушек, смятых простыней и разбросанных по кровати подушек…
В прихожей стукнула дверь. Рид встрепенулся, поднял голову.
— По-моему, Джилл пришла. — Он наклонился, поднял с пола одеяло и бережно укрыл им обнаженную Флоран.
— Одевайся! — занервничала Флоран. — А то неудобно…
— Не суетись! — засмеялся Рид. — Джилл никогда не входит в мою комнату без разрешения. А я сейчас выйду и предупрежу, что у нас гостья. И ты пока без спешки оденешься.
— Не надо! — запротестовала Флоран. — Давай выйдем вместе, и ты меня представишь.
Рид наклонился к Флоран и с нежностью прижался к ее губам.
— Ну, если ты этого хочешь…
Они начали одеваться. В дверь постучали, у Джилл был властный глубокий голос женщины, знающей себе цену.
— Рид, ты дома? Можно войти?
— Не стоит, мама! Мы скоро выйдем.
