— Он требует, чтобы ты с ним поговорила, — произнес Бенни. — Он утверждает, что испорченная вещь была дорога ему как память.
Дорога как память, подумайте только! Но, в конце концов, она не могла знать, что за важнейший жизненный момент был запечатлен на той злосчастной фотографии. И какую ценность представлял для Ника этот снимок. Так что отвертеться, видимо, не удастся. Придется с ним поговорить. Зачем она испортила фотографию? Надо было просто выцарапать глаза этой Мэйбл или как ее там?
Но все равно это была глупость. А единственный виновник все же — сам Ник.
— Ладно, Бенни, — сдалась Фрэнсис. — Когда он позвонит, соедини меня с ним.
— Смотри, не раскисай. — Бенни предостерегающе поднял указательный палец и покинул ее кабинет.
Она, как выражался Ник, будет холодной и отчужденной. С нее действительно хватит этого человека, буквально за пару дней едва не сломавшего ей жизнь. Она не станет с ним миндальничать, нет, не станет.
Несмотря на такое решение. Фрэнсис нервничала и никак не могла сосредоточиться на своей работе. Когда наконец раздался звонок, она дрожащими пальцами схватила трубку, мысленно пожелав оказаться в эту минуту за тысячи миль отсюда.
— Фрэнсис, любимая моя, выслушай! — горячо попросил Ник. — Я хочу тебе объяснить, как все это получилось. Я не желал…
— Мне не нужны никакие объяснения, — быстро перебила его Фрэнсис. — Теперь не нужны, — она не смогла удержаться от колкости.
— Фрэнсис, ты должна меня выслушать… — Ник уже просто умолял ее.
— Мне сказали, что у тебя есть претензии, — снова перебила его Фрэнсис. — Это единственное, о чем я буду с тобой говорить.
— А, фотография. — Ник произнес это слово небрежно, чтобы стало ясно, что сама фотография не имеет для него никакого значения.
— Скажи, какую сумму ты хочешь получить за свою фотографию, и закончим этот никому не нужный разговор.
— Нет! — выпалил Ник. Слова теснились у него в голове, не находя выхода, и он никак не мог отыскать аргументов, чтобы Фрэнсис выслушала его.
— Ну, как знаешь, — холодно бросила девушка и хотела уже повесить трубку, но в это время Ник нашел подходящие слова.
— Мы должны лично обсудить эту проблему, Фрэнсис, — проговорил он как можно более спокойно. — Этот снимок дорог для меня как память. С твоей стороны было очень безответственно так поступить с фотографией.
— Еще неизвестно, кто из нас проявил большую безответственность, — вырвалось у Фрэнсис. Она была так зла на Ника, что готова была сейчас же надавать ему оплеух.
— Ну хорошо, может быть, это и так. Но я ничего не ломал и не портил. Это сделала ты. И мы должны вместе обсудить, как ты можешь возместить мне ущерб.
Это он-то ничего не сломал и не испортил? Послушайте этого праведника! Этого невинного агнца! Подумайте, поднял крик из-за какой-то несчастной фотографии! Если ему так дорога его Мэйбл, то зачем он ее обманывает?
— Твои требования? — отчужденно спросила Фрэнсис.
— Приходи сегодня вечером ко мне домой, и мы спокойно все обсудим, — настаивал Ник. Произнеся эту фразу, он судорожно глотнул воздух. Согласится ли она или тотчас отбреет его?
— Я ни в коем случае не пойду к тебе домой, — возмущенно выпалила Фрэнсис. — Говори здесь и сейчас по телефону, что тебе нужно, и закончим эту жалкую историю.
— Ты называешь это жалкой историей? — Фрэнсис сумела больно задеть самолюбие Ника. — Ты испортила то, что было мне очень дорого. Я требую возмещения ущерба. Если не придешь, я подам в суд на твою фирму. На открытом судебном заседании ты будешь выглядеть очень бледно, когда станет известно, что ты намеренно и…
— Хорошо, ты победил, — со вздохом сдалась Фрэнсис. Такой рекламы фирма «Уайлер и Стоктон» не заслужила. — Я приеду в семь часов.
Она даже не попрощалась, просто швырнула трубку. Сморщив лоб, Ник несколько секунд продолжал смотреть на телефон. Потом лицо его просветлело. Он вскочил с кресла и прошелся по комнате колесом.
— Ура! — закричал Ник, потрясая в воздухе кулаками. — Ура!
Это было слишком здорово, чтобы оказаться правдой! Он уговорил Фрэнсис! Она придет!
Внезапно Ник буквально прирос к полу. Нужно еще кое о чем позаботиться. Он хотел угостить Фрэнсис у себя дома. Надо приготовиться к запоминающемуся вечеру. А у него нет даже хорошего вина.
Весь остаток вечера Ник провел в продуктовых супермаркетах, накупив столько продуктов, что хватило бы на неделю семье из четырех человек.
Радостное предвкушение Ника было столь велико, что он запланировал на вечер настоящий праздник. Он не думал о том, как будет уговаривать Фрэнсис остаться у него. Пусть она только придет, а уж он найдет способ. В этом Ник был уверен на все сто процентов.
Едва Ник успел вернуться в свою квартиру, как посыльный принес ему телеграмму от Пэт.
«Прибываю в одиннадцать часов в аэропорт Кеннеди. Возьми билеты на Бродвей, тчк. Хочу посмотреть «Тру энд Чесс». Пэт».
Ник по телефону заказал театральные билеты, о которых просила Пэт. Он забронировал самые дорогие места. Уж коли сестренка приходит на помощь, то он постарается, чтобы ее пребывание в Нью-Йорке оказалось как можно приятнее.
Ник решил устроить к приходу Фрэнсис настоящий пир. Печеночные паштеты, фаршированные шампиньоны и другие деликатесы, которые удалось найти.
Когда раздастся звонок в дверь, Ник извлечет из холодильника устрицы — украшение стола. Мартини и кубики льда уже ждали своего часа в морозильнике.
Слушая старые битловские записи, Ник критически все оглядывал… Приглушенный блеск столового серебра подчеркивал белизну тончайшего фарфора. Вроде бы все готово. Он решил еще достать из шкафа подсвечник.
И все же чего-то не хватает! Ну конечно, цветов! Без них нет ощущения праздника. Времени вполне достаточно, чтобы купить небольшой букетик.
Было уже шесть, когда Ник опустил купленные цветы в вазу. Пора ставить в печь лазанью. После этой итальянской закуски он подаст щербет, а потом — истинный шедевр — гигантские омары по-мэнски.
Вот и омары готовы, порезаны на половинки и политы пикантным соусом. Ник знал, когда надо поставить омаров в печь, чтобы не испортить этот деликатес. Омар становится слишком жестким, если его долго разогревать. Так что с омаром можно было не спешить.
Только около семи часов Нику пришло в голову, что пора подумать, как уговорить Фрэнсис остаться у него. Он положил на стол разрисованную фотографию и телеграмму от сестры.
Потом вынул из шкафа альбом с самыми дорогими для него фотографиями — он и Пэт. Правда, эти снимки были сделаны, когда брат и сестра были еще детьми, но, приглядевшись, можно было понять, кто именно изображен на них.
