Она попыталась вырваться, но не смогла разорвать стальной хватки.
Ощущая свою власть над ней, он играл с ней в кошки-мышки. Она все еще дрожала под натиском его чувственности и только теперь, с опозданием, поняла, что нет ничего странного в том, как она реагирует на Рафаэля. Запутавшейся, закомплексованной девчонки, какой она была пять лет назад, больше не существует. В свое время она очень страдала от неверности Рафаэля и от жестокого обращения. Она провела страшные недели в полном одиночестве, наедине с собственными мыслями, и это не прошло бесследно. Обстоятельства заставили ее отбросить все чуждое и доверять себе. Потеряв Рафаэля, она отдалилась и от родителей, и это позволило ей стать самостоятельной личностью. Она научилась принимать свои, собственные решения. Да, она часто ошибалась, но это были ее, собственные ошибки. Опыт преобразил ее до неузнаваемости. Она научилась не скрывать свои чувства и ни перед кем не извиняться за то, что она такая, какая есть. Теперь она разговаривала с Рафаэлем на равных.
Она больше не боялась его как мужчины и не чувствовала себя униженной. А его превосходство не возмущало. Рафаэль больше не имеет над ней власти, как тогда, когда ей едва минуло восемнадцать. Она научилась любить и понимать себя и наконец-то освободилась от комплексов. Но так уж получилось, что после Рафаэля у нее не было желания экспериментировать с другими мужчинами. Сегодня то, что она так долго в себе подавляла, наконец-то вырвалось наружу — в этом и была причина такой ее реакции на Рафаэля.
Его пальцы осторожно скользили по ее рукам, но вдруг оставили ее, и Сара почувствовала себя брошенной.
— Тебе не мешало бы одеться. Я обещал детям свозить их в «Макдоналдс».
От возвышенного до смешного — в этом весь Рафаэль. Теперь он смотрел на нее с неприкрытым любопытством.
— Я с вами не поеду! — выпалила она.
— Без тебя они будут нервничать. Ты поедешь с нами, даже если мне придется одевать тебя силой.
— Только попробуй.
— Мам, мы скоро едем? — серьезно спросил Бен, просунув голову в дверь.
Поездка в «Макдоналдс» удалась на славу. Прямо под носом Сары расцветал настоящий треугольник любви, где она была лишней, никому не нужной. Близняшки были просто без ума от Рафаэля, а Рафаэль не только очень умело их развлекал, но и постоянно держал их под контролем. Четвертый здесь был лишний.
Безрассудство уже не доставляло ей удовольствия. От ее пьяной удали не осталось и следа. Ее "я" терзалось и умирало. До сих пор она жила в свое удовольствие, и вот настал черед платить. Рафаэль не любит ее. То, что между ними произошло, было чистой воды сексом. Он жестоко раздавил ее чувство, тщательно, как молотилка, перемолов все ее глупые надежды. Он просто использовал ее. И по крайней мере в одном она сейчас была уверена: больше у него такой возможности не будет. Она будет холодной, как ледышка, и если ему вдруг взбредет в голову повторить этот «опыт», он рискует обледенеть.
— Сара. — Он забрал ей за ухо выбившийся локон, и стоило ей взглянуть в его золотистые глаза, как сердце у нее забилось с такой бешеной частотой, что не хватило бы никакой шкалы Рихтера. Он спокойно убрал руку. — Поехали, — сказал он прозаически.
Дети уснули, едва коснувшись подушки. Рафаэль поправил одеяло у Бена, поднял с ковра куклу Джилли и положил ее на постель к девочке. Все это было явно лишним, и Сара поспешила выключить свет, намереваясь немедленно положить конец этой неожиданной и столь поразившей ее нежности.
— Я столько потерял, — пробормотал он с сожалением.
— Да уж, — ворчливо согласилась Сара.
— Спасибо и на том, что не сказала им, будто я умер. Но они же ничего обо мне не знают!
— А чего ты ожидал? Увидеть небольшой алтарь в углу? — резко спросила она.
Он посмотрел на нее сверху вниз с раздражающей проницательностью.
— Ты не хочешь ими делиться. Это просто жадность, но, видимо, это присуще человеку.
— Что поделаешь!
— Сара. — Он опустил длинные руки ей на плечи. — Они не мои дети и не твои. Они наши дети. И между нами не должно быть никакого соперничества. — Это прозвучало как холодный и колкий упрек, на какой был способен только Рафаэль. — Не я тебя сегодня не допустил в нашу компанию. Ты сама себя исключила.
— За тобой трудно угнаться.
Она направилась в холл, хотя ей хотелось броситься навзничь и рыдать, рыдать от умственного и физического бессилия.
— Когда ты вылезаешь из своей скорлупы, ты мне даже больше нравишься. За одним обедом я узнал о тебе больше, чем за два года совместной жизни. Хотя и не могу сказать, что мне это доставило большое удовольствие. — Его красивые губы сложились в горькую усмешку. — Но по крайней мере я многое понял.
Он стоял в проеме двери, облокотившись на косяк с грацией дикого животного и с видом человека, владеющего всем, что находилось в поле его зрения. Сдерживаемая сила волнами исходила от него. Глядя на него, она чувствовала себя слабой, женственной и беспомощной, а вовсе не эмансипированной.
Она глубоко вздохнула, пытаясь сбросить с себя оцепенение.
— Послушай, я готова поехать в Испанию на несколько недель…
— Этого мало. И всегда будет мало, — тут же отрезал он.
— Ты хочешь сказать, что я должна бросить работу, бросить дом, забыть о своих корнях, и все это — ради тебя? Ты невыносимый эгоист! — с дрожью в голосе упрекнула она.
— Не заставляй меня прибегать к жестким мерам, Сара. — Он остановил на ней сердитый взгляд золотистых глаз, в которых не было и намека на теплоту. — Не заставляй меня делать шаги, о которых мы оба в будущем можем пожалеть. Я хочу, чтобы Бену и Джилли было хорошо. У меня нет ни малейшего желания лишать их матери или лишать тебя детей. То есть ты и я… мы должны найти компромисс.
Ей вдруг стало плохо.
— Я не люблю компромиссы.
Он внимательно на нее взглянул.
— Мне тоже еще никогда не приходилось идти на компромиссы. Мне бы и сейчас этого не хотелось, но другого выхода я не вижу.
— Ты хоть подумал о том, что ты делаешь!
В ее дрожащем голосе были слышны нотки отчаяния.
— Я знал… — возразил он очень мягко, — мне кажется, я знал, что я сделаю, уже в тот первый вечер, но я боролся с собой. Сегодня я уснул только под утро. Все вспоминал нашу прошлую жизнь. Мы были очень молоды, es verdad? Я хотел от тебя слишком многого, а дал тебе слишком мало. К тому же… — он протянул было к ней руки, но передумал, — я не могу любить человека, который не любит меня.
— Бога ради, перестань! — Сара потеряла терпение и уже больше собой не владела. — Какого черта, ты думаешь, я столько времени с тобой бы маялась, если бы не любила тебя? Чего ты хотел? Расписки кровью? Не спрашивай почему, но я с ума по тебе сходила! Когда ты ушел, мне казалось, что я потеряла все!
