Ознакомительная версия.
Роб снял брезент с электрического оборудования, лежавшего под деревьями на краю пляжа.
Сегодня он знал об Онор не намного больше, чем десять дней назад. Теперь ему был известен вкус ее поцелуев и то, что прикосновение его губ к ее шрамам сводит Онор с ума. Но Роб понятия не имел, где она родилась и выросла, вырезали ли ей гланды, какой у нее любимый цвет.
Это ему не давало покоя. Ну не глупо ли? Он находился на пустынном тропическом острове наедине с потрясающей женщиной, за секс с которой он готов умереть. Так какого же черта его интересует, носила ли она в детстве брекеты и в какую школу ходила? Неужели нельзя просто наслаждаться моментом?
Больше часа ушло на то, чтобы спустить на воду надувную шлюпку и погрузить на нее оборудование. Затем Роб поплыл через лагуну, таща шлюпку за собой. Даже едва теплая вода в лагуне не отвлекла его от размышлений.
Ясно, что Онор не собирается делиться с ним ничем, кроме поцелуев. Их последний разговор был невыносимо искусственным. Он напомнил Робу беседы его родителей между собой: пустые, тщательно подобранные слова. Чаще всего за этими словами скрывается подтекст, понимать который Роб научился только с годами.
Онор не хочется пускать его в свою личную жизнь – это очевидно. С Робом тоже так бывало раз или два. Он тогда крутил романы с женщинами, которые привлекали его только физически. Ему не хотелось эмоционально сближаться с ними. Может, точно так же воспринимает его и Онор? Неужели она чувствует к нему лишь плотское влечение, тогда как он просто сгорает от желания узнать, какую кашу она любит есть на завтрак?
Роб, подтянувшись на руках, взобрался на риф, не выпуская из рук фалинь шлюпки.
Когда Онор отказалась провести ночь на дежурстве вместе, гордость не позволила Робу пустить в ход обаяние, чтобы добиться своего. Он не сомневался, что Онор уступила бы, но это было бы сродни попрошайничеству. Она уязвляла самолюбие Роба каждый раз, когда прижималась к нему, стараясь отвлечь от нежелательной беседы. Словно считала, что половое влечение лишает его разума. Но он принимал от нее эти поцелуи, понимая, что, возможно, больше ничего не получит от своей прекрасной русалки.
Роб мучился не только от желания, но и от любопытства. Эта женщина была загадкой. Почему бы ей не открыться ему?
Он выгрузил оборудование из шлюпки на надводную часть рифа, не заливаемую водой, и направился за второй партией. Но вместо того чтобы думать лишь о перевозке и подъеме груза на катер, он начал вспоминать о том, как вместе с Онор они буксировали его вещи на берег, как она стояла вся в сверкающих каплях воды. Он тогда мгновенно почувствовал влечение к ней, а она встретила его враждебно. Но многое ли изменилось за эти десять дней? И как бы все обернулось, будь у них в распоряжении еще столько же времени?
Но им осталось провести вместе всего тридцать семь часов. Потом придет лодка и привезет припасы для Онор, чтобы она продолжила одинокое существование на этом острове, а заодно доставит все необходимое для починки катера.
И Роб уедет отсюда. И Онор даже не попытается его остановить.
Внезапное осознание этой жестокой правды словно ударило Роба в солнечное сплетение. Он поморщился. Да, кажется, нелегко будет выбросить из головы мысли об этой женщине.
Онор покачала головой и заставила себя сосредоточить взгляд на маркерах, обозначающих места кладок. Опять она задумалась, глядя на лунную дорожку на воде! За это время целое гнездо черепашат могло успеть вылупиться и разбежаться.
Нужно собраться. Нельзя расслабляться лишь потому, что Роба нет рядом. В ее мыслях он для нее так же опасен, как и во плоти. Может, даже опаснее, потому что воображение Онор всегда было склонно к преувеличению. Она крупно ошиблась, решив, что, не взяв Роба с собой на дежурство, сможет выкинуть его из головы.
Похоже, единственный способ не думать о нем – это быть с ним рядом: в палатке, на пляже, в воде. Давая выход своим чувствам через поцелуи. Где он научился так искусно целоваться? С кем? Не хотелось об этом думать. Онор не могла избавиться от ощущения, что Роб во время их взаимных ласк демонстрирует ей лишь половину своих возможностей, тогда как она выдает все, что умеет. Онор постепенно начала перенимать у Роба его манеру целоваться. Неужели отныне в любом ее поцелуе будет звучать эхо ее краткого романа с Робом?
Онор удивилась этой мысли. Вот как? Она представляет, что в будущем будет целоваться с кем-то? То есть у нее будет партнер, а соответственно, любовные отношения с мужчиной? Но это вовсе не входит в ее планы! Хотя еще десять дней назад она и представить не могла, до чего же это замечательно – прижавшись к Робу и положив голову ему на грудь, слушать, как он рассказывает длинные истории или шепчет своим низким голосом ей на ухо: «Онор».
– Онор.
Она подскочила на раскладном стуле, поняв, что опять засмотрелась на лунную дорожку, и от смущения еле смогла вымолвить:
– Извини, что ты сказал?
– Я спросил, вылупился ли сегодня кто-нибудь.
Роб показался из-за деревьев и ступил на песок пляжа.
Онор перевела взгляд на маркеры кладок. Ничего не изменилось. Можно подумать, она сейчас смогла бы заметить какие-нибудь перемены!
– Э-э-э… Пока нет.
Едва Роб подошел ближе, ее тело мгновенно отреагировало на его присутствие. Он переоделся в ярко-зеленую толстовку, испачканную машинным маслом, – очевидно, взятую на катере. Но это не помешало Онор привычно нарисовать Роба в своем воображении одетым в одни лишь шорты. Она тряхнула головой, отгоняя соблазнительный образ и сердясь на себя.
– Я же говорила тебе не приходить. Чего тебе надо?
Вопрос был риторическим, и Онор не ожидала, что Роб на него ответит, поэтому не удивилась его молчанию. Но затем он все-таки сказал:
– Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня.
Она повернула голову.
– Прямо мне в глаза, – уточнил он и шагнул ближе.
Его взгляд сверкал даже в тусклом лунном свете. На секунду тело Онор охватило первобытное влечение, но она тут же поняла, что взгляд Роба загорелся вовсе не от желания.
Далтон сел перед ней на корточки. Онор попыталась выдержать его взгляд, но не смогла и отвернулась.
– Почему тебе так трудно смотреть мне в глаза?
– Роб… – Она заставила себя повернуть к нему лицо и, увидев в его взгляде неуверенность, поняла, что сама виновата в ее появлении.
– Я полдня размышлял над тем, почему ты меня избегаешь. Не могу взять в толк, почему, когда мы в палатке, между нами ощущается такая… близость, но в остальное время мы так разобщены.
– Но мы ведь разговариваем.
– О всяких пустяках? О погоде, о том, сколько осталось запасов. Но не о твоей семье, мечтах и не о том, что мы будем делать, когда придет лодка.
Ознакомительная версия.
