Следуя за своим гидом, они вступили на крутой мощеный уклон, ведущий к двойной арке ворот: левая ее сторона была предназначена для пешеходов, а правая — для колесниц. Колея в мощеной дороге была глубокой и хорошо различимой, и Луиджи с гордостью сообщил, что на сегодняшних железных дорогах используется та же ширина колеи.
— Это просто невероятно! — воскликнул Чейз, с восторгом глядя на улицы и дома. — Прошло две тысячи лет, а сейчас мы можем видеть, как тогда жили люди!
Идя рядом с ним и слушая его беседу с гидом — Луиджи подробно отвечал на все вопросы Чейза, — Глория с горечью вспоминала, как он когда-то восторгался замком Говард, который они впервые вместе осматривали много лет тому назад.
Они миновали храм Венеры, могучее открытое пространство Форума, благоговейно созерцая останки базилики, датируемой еще доримскими временами. Триумфальная арка храма Юпитера и храм Аполлона не оставили Чейза равнодушным.
— Конечно, они приносили свои обеты там, где, по их мнению, жили соответствующие боги, — заметил он.
— И в этом не было ничего хорошего, — откликнулся Луиджи. — Природа едина, она всегда была и всегда будет.
— Кажется, наш гид — доморощенный философ, — тихо констатировал Чейз, повернувшись к Глории, а она взглянула на него и улыбнулась.
— Ты, наверное, прав, — пробормотала она. Луиджи тем временем привел их на Площадь Бань.
— Взгляните: горячие и холодные ванны, центральное отопление, дренаж — все, что мы имеем сегодня в современном городе. Ничего не изменилось, — заявил Луиджи и предложил им подойти к тому месту, где некогда был магазин одежды, а рядом — лавка цирюльника.
— Тогда, как и сейчас, — продолжил рассказ Луиджи, — леди шла в модный магазин, а мужчина посещал цирюльника и ждал, когда выйдет дама, чтобы уплатить по счету. Никаких перемен!
Чейз и Луиджи понимающе переглянулись, а Глория презрительно поморщилась, задетая мужской солидарностью.
Затем они с восторгом рассматривали фрески на Вилле Тайн, а выйдя наружу, остановились и увидели поверх железных барьеров нечто вроде склада, где было собрано множество бытовых предметов — кувшины, кружки, а также части тела — руки, торсы, — как бы изваянных из бледно-серого камня.
Под стеклянным колпаком лежало тело женщины, очевидно беременной, навечно застывшее в камне. Глория вздрогнула и, высвободив руку, быстро отошла. Она глядела на высокие стены, витые колонны, улицы и дома глазами, полными слез.
Неожиданно сильная мужская рука легла ей на плечо.
— Как ты себя чувствуешь, Глория? Что, жара допекла? — тихо спросил Чейз.
Она посмотрела на него и страшно удивилась, увидев участие в его глазах.
— Да… нет. Не знаю, — смущенно ответила она.
— Вспомнила себя, да? Беременная женщина?
Боже! Неужели это Чейз? С каких это пор он стал таким чувствительным?
— Да. Я потеряла ребенка, но эта женщина потеряла все, и меня это неожиданно поразило. Даже несмотря на всех этих людей, — она обвела рукой толпу туристов, — здесь незримо присутствует какая-то аура печали и смерти…
Она невольно тряхнула головой, отгоняя грустные мысли.
— Я ведь ничем не мог помочь, когда ты потеряла ребенка, правда, Глория?
Его слова прервали нить ее размышлений, и она ничего не ответила. Он развернул ее лицом к себе и подняв рукой подбородок, прямо посмотрел ей в глаза.
— Я очень сожалею, Глория. Я покинул тебя в беде, когда ты больше всего во мне нуждалась.
Искренность его тона, глубокое сожаление, прозвучавшее в словах, убеждало Глорию, что он говорит правду.
— О, я бы так не сказала. — Она растерялась, услышав признание Чейза. — Я была в депрессии и плохо понимала, что происходит вокруг. — Тут ей пришло в голову, что если бы она тогда лучше все себе представляла, то давно бы догадалась о его романе с Мэгги. И, сбросив его руку с плеча, она холодно добавила: — Я уверена, что ты сделал все, что было в твоих силах.
— Нет, черт возьми! — Чейз поймал ее за руку. — Нет, не сделал. Я был слишком захвачен бизнесом и не уделял тебе того внимания, какого ты заслуживала.
Глория внимательно поглядела на него. Захвачен бизнесом… Оглядываясь назад, она вспоминала, что в то время он неоднократно говорил ей об этом, но она была слишком поглощена своим горем, чтобы на что-либо обращать внимание. Так это правда? Она изучала строгое и серьезное выражение его красивого лица и была ошеломлена глубиной чувства, промелькнувшего в его глазах.
— Я не могу говорить о гибели нашего сына, это слишком больно. Но я хочу, чтобы ты знала, Глория. Как бы мы ни ссорились, если у нас будет ребенок, я всегда буду рядом с тобой.
Комок подступил у нее к горлу, и она быстро заморгала, чтобы скрыть предательские слезы.
— Спасибо тебе, — мягко сказала она.
Его слова шли вразрез с его действиями. Но почему же тогда он покинул ее, удивилась она. А может, Чейз вернулся к Мэгги в тот момент, когда она потеряла к сексу всякий интерес? Возможно, поэтому он не стал жениться на Мэгги. Но оправдывалось ли предательство тем, что оно было случайным? Она не знала… И, поймав Чейза за руку, добавила, увлекая его вперед:
— Пошли. Бедный Луиджи потеряет нас, если мы не поторопимся.
— Ты успокоилась? — спросил Чейз, обнимая ее за плечи и по-детски радуясь резкой смене темы разговора.
— Конечно.
Глория улыбнулась в ответ. Но его признание задело ее глубже, чем ей вначале показалось.
Торопясь вслед за неутомимым Луиджи, они шли по улицам с тротуарами и сточными желобами. На одной из стен была классическая фреска, изображающая группу мужчин, жульничающих в карты с помощью зеркала.
— Смотрите, ничего не изменилось, — засмеялся Луиджи, показывая на фреску, но Глория практически не слышала его.
Последние несколько дней она прожила в каком-то безумном сексуальном угаре. Но теперь сказанные ранее слова Чейза четко всплыли в памяти. Он говорил ей, что она задолжала ему ребенка, но Глория преспокойно выкинула это из головы. Она надеялась, что за несколько месяцев секса с Чейзом, его желание выгорит дотла, и тогда для нее наступит долгожданная свобода. Внезапно все оказалось не так просто. Но если она забеременеет от него? Ведь тогда она никогда не сможет покинуть собственное дитя, оставив его на попечение мужа. Она покосилась на Чейза. Его интерес вызвал трубопровод на очередной вилле, и это позволило Глории спокойно наблюдать за ним. Чейз не из тех людей, которые могли бы отпустить ее с ребенком. А как же тогда она сможет жить с Чейзом без любви, без уверенности, что ему можно доверять? Но самое страшное: как в такой атмосфере будет чувствовать себя ребенок? Ее даже затрясло при мысли об этом.
