— Да, я согласна стать твоей женой, если ты по-прежнему этого хочешь.
— Мардж, милая! Это мое самое заветное желание с давних пор, ты сама это знаешь!
Он так быстро и неловко, словно пылкий юноша, вскочил из-за стола, что чуть не свалил на себя чашку с чаем, и бросился к ней. Марджори нежно улыбалась ему. Оказавшись в его крепких объятиях, она почувствовала себя защищенной и почти уверенной в своих силах. С его помощью, подумала она, ей удастся противостоять напору Эрнеста Гриффита и навсегда забыть о прошлом. Робкие поцелуи Кристофера показались ей приятными.
— Что заставило тебя передумать? — спросил он, не выпуская ее из кольца своих рук.
— Видишь ли… Мне кажется, пришло время создать семью. Ты хотел бы иметь детей? — спросила Марджори и покраснела от смущения.
— О детях я как-то еще не думал, — честно признался Кристофер. — Но, если они тебе необходимы для полного счастья, то я не стал бы возражать. — Голос его звучал неуверенно, как у человека, неспособного поверить в свое счастье. — А сколько бы детей ты хотела иметь?
— Не знаю… Может быть, двух или трех.
— Стоит ли себя так ограничивать? — пошутил Кристофер.
— Крис, ты уверен, что не пожалеешь о своем решении?
— Абсолютно уверен, — серьезно ответил он, глядя ей в глаза. — Если я не кажусь тебе слишком старым для жениха.
— О чем ты говоришь? Десять лет не такая уж большая разница.
— Да, но имей в виду: с каждым месяцем я старею, а не молодею. — В голосе Кристофера прозвучали шутливые нотки. — Когда ты думаешь устроить нашу свадьбу?
— Чем скорее, тем лучше, — в тон ему ответила Марджори. — Реши сам.
— И какую свадьбу ты хочешь?
— Самую скромную.
— А как насчет всех аксессуаров невесты? Фата и длинное белое платье?
— Белый цвет — символ невинности.
— Хочешь сказать, что ты уже не девственница? — Кристофер задумчиво свел брови.
— Извини, если я тебя огорчила, — тихо произнесла она.
— Милая Мардж, я не настолько старомоден, чтобы придавать этому слишком большое значение. В конце концов, я и сам в двадцать лет не вел монашеский образ жизни, — поспешил заверить ее Кристофер. — Хотя особой распущенностью в отношениях с женщинами не отличался, — добавил он. — С моей стороны было бы верхом самонадеянности полагать, что у женщины твоего возраста не было любовников…
— Один, — тихо обронила Марджори.
— Один?.. Только один? — тупо переспросил он и задумался.
Теперь ему стала понятна причина внезапного приезда Марджори в ноябре прошлого года и ее странная сдержанность в разговоре в течение первых двух месяцев после появления в Нью-Йорке. Он вспомнил, как она уклонялась от ответов на его вопросы, и сердце его заныло от тяжелого предчувствия. В жизни Мардж было не простое увлечение, а что-то серьезное, возможно даже трагическое. Сегодня перед его уходом из галереи Мелани сообщила ему, что поступил заказ, реакцией на который был внезапный приступ головной боли у Марджори. Нет ли здесь какой-нибудь связи? Почему именно сегодня она решила согласиться на его предложение?
— Скажи, пожалуйста, Мардж, что тебя поразило в сегодняшнем заказе, о котором упомянула вечером Мелани?
Марджори до боли прикусила губу. Надо решаться.
— Я расскажу тебе обо всем по порядку, если хочешь, — твердо произнесла она.
Кристофер забеспокоился, стоит ли ворошить прошлое, в котором его дорогая Мардж была столь несчастна. Но, увидев решимость на ее лице, молча кивнул. Он усадил ее на диван и сел рядом.
— Все началось той весной, когда я вернулась в Корнуолл после окончания школы. На следующее утро я направлялась верхом на Хоппи к тебе в усадьбу, чтобы рассказать об очередном конфликте с родителями. Они хотели, чтобы мы с тобой обручились летом, но получили мой отказ. Проезжая лесом, я встретилась с Эрнестом Гриффитом…
— Ты познакомилась с Эрнестом?!
— Да. — Голос Марджори сорвался, и она замолчала, но, глубоко вздохнув, продолжила: — Прошло пять лет, и он снова оказался на моем пути. Все происходило так стремительно, что я не успела опомниться, как стала его любовницей… И даже невестой, — добавила она, немного помолчав.
Крис раскачивался на диване, обхватив голову руками.
— Бедная девочка! Это я во всем виноват! — простонал он.
Марджори смотрела на него недоумевающим взглядом.
— При чем тут ты?
— Я, старый осел, доверился ему, рассказал о тебе, о своих чувствах и надеждах. Как же он посмел посягнуть на тебя?! Ведь я специально не приводил его в ваш дом, чтобы оградить тебя. Я знал, какая ты впечатлительная и каким неотразимым становится Эрнест в обществе молодой красивой девушки.
— Успокойся, Крис, ты ни в чем не виноват. Ошибку совершила я, слепо поверив человеку, о котором практически ничего не знала. Мне надо было поговорить с тобой, ведь Эрнест твой дальний родственник, но я потеряла голову.
Какое-то время оба молчали.
— И почему не состоялась ваша свадьба? — глухо спросил Кристофер, не глядя на Марджори.
Пришлось ей в подробностях вспомнить события того ужасного вечера. Когда она закончила, ее трясло мелкой дрожью, как будто ей пришлось заново пережить все случившееся с ней тогда. Заметив, что Марджори дрожит, Кристофер обнял ее за плечи и привлек к себе.
— И ты не оставила даже записки?
— Нет.
— И никому в доме ничего не сказала?
— Я не могла ни с кем разговаривать в том состоянии, в каком тогда находилась. Помню только, что отчаянно захотелось очутиться у себя дома, в Корнуолле, подальше от Лондона. Но вскоре и там мне стало невыносимо. Тогда я подумала, что единственное место, где я буду чувствовать себя в безопасности, это твоя галерея в Нью-Йорке. Но я ошиблась.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Мелани говорила тебе, какой именно заказ поступил в галерею сегодня утром?
— Нет, только упомянула о нем. — Кристофер решил не повторять всего, что сказала Мелани. Он давно заметил, что его верная испытанная помощница невзлюбила Марджори с первого момента ее появления в галерее.
— Заказ на рисунок Констебля.
— И что в этом необычного?
— А то, что речь идет о рисунке, который висит в доме моих родителей в Корнуолле.
— Ну и что? Я не понимаю.
Марджори тяжело вздохнула.
— После моего отъезда в Лондон на учебу и твоего отъезда в Нью-Йорк Эрнест Гриффит с помощью твоей матери был представлен моим родителям в их доме. Он сам рассказал мне, что пытался уговорить их продать ему рисунок Констебля. Он собирает коллекцию «Британия глазами художников».
— Ты хочешь сказать… — медленно соображал Кристофер.
