— Не могу отказаться от ветчины, произведенной в Кастелфино, — произнес Джианни с явным удовольствием. — Кроме того, мне надо убедиться, что ты все съешь, а не выбросишь в мусорное ведро.
Он присел на широкий низкий подоконник кухонного окна. Мег отвела глаза. Ей нельзя было отвлекаться. Джианни был настроен добиться своего, но она должна стоять на своем. И это неожиданное внимание было всего лишь частью его коварного плана.
— Для меня будет облегчением вернуться домой в Англию после всей этой сытой еды и легкой жизни, — пошутила она.
Брови Джианни сдвинулись.
— Лишь англичане могут превратить радости жизни в нечто вредное, — небрежно заметил он, глядя на окрашенные осенью алые листья плюща, обвивавшего оконную раму.
Время, казалось, застыло между ними, с хрустом отсчитывая секунды. Мег ждала, прислушиваясь к биению своего сердца, намеренно не желая слышать, что оно ей говорит.
— Останься…
Когда Джианни произнес это единственное слово, Мег не выдержала:
— Я не могу… Не могу! — Бросив вилку, она потерла рукою глаза, стараясь прийти в себя. — Я больше не хочу быть твоей любовницей, Джианни! Я всегда владела собой, но я не вынесу, если ты женишься на другой женщине! Это значит, что я должна буду отказаться от тебя!
— Ах, вот в чем дело! — Усмехнувшись, Джианни подошел к ней и попытался обнять ее за плечи. — Не надо быть такой глупой…
— В последний раз тебе говорю: мне не нужно твое покровительство! — вспыхнула она. И когда Джианни отступил назад, сказала: — Я приехала на виллу Кастелфино, чтобы работать у тебя, но как я могу нормально работать, будучи твоей любовницей? Я разрываюсь между двумя вселенными, Джианни! И ты думаешь, что я буду довольна жизнью на самом дальнем краю твоей орбиты? Однажды, в недалеком будущем, у тебя появится внутренний круг — круг твоей маленькой семьи, а я останусь одна в холодном пространстве. И буду для тебя совершенно посторонним человеком, когда-то случайно пригодившимся. Если ты именно так представляешь себе полноценную счастливую жизнь, то для меня она совершенно не годится. Я не собираюсь быть статистом в семье Беллини. С этого момента меня интересует лишь моя собственная семья!
— Садовый центр твоих родителей стремительно развивается, продажи увеличиваются с каждым днем. Как я тебе уже сказал, родители не нуждаются в тебе, — как можно более убедительно произнес Джианни.
— Да, конечно. Но как они справятся, когда отец окажется в больнице?
Джианни нахмурился:
— Я направлю кого-нибудь из своих сотрудников, чтобы им помочь. Я хочу тебя. Останься здесь. Со мной.
— Я не могу. Мне надо ехать домой. Я не могу остаться здесь!
— Обратно к мамочке и папочке? После того как ты пожила здесь, со мной? После этого домашняя жизнь покажется тебе обузой, вот увидишь. В Англии ты снова будешь заключена в рамки своей прежней жизни, и это сведет тебя с ума. Ты не сможешь поехать во Флоренцию, пройтись по магазинам, как только этого захочешь. Ты больше не будешь сама себе хозяйкой. Каково тебе будет лишиться свободы, которой ты пользовалась у меня?
— Ты ведь понятия не имеешь о том, какой будет моя жизнь, когда я уеду отсюда, Джианни!
— Могу догадаться, какой будет твоя жизнь за пределами моего поместья. Эта жизнь никогда не удовлетворит тебя. Ты была представлена крупнейшим землевладельцам мира, они имели возможность оценить твою работу. Но если ты уедешь, ты больше никогда не сможешь общаться с ними!
Лицо Мег вспыхнуло, но она не хотела отступать:
— У меня есть нечто более важное в Англии. Настоящий дом и настоящая семья, которая любит и поддерживает меня. Я не могу сказать то же самое об этом месте.
Голос Джианни был холодным, когда он направился к двери.
— Тогда не вини меня, если жизнь с твоими родителями окажется не такой, какой ты ее помнишь. Ты уехала, когда была движущей силой «Садового центра Имси». Но бизнес стал развиваться и без тебя, и дела пошли лучше.
Мег старалась всеми силами забыть о своем разбитом сердце. И, услышав слова Джианни, совершенно забыла о нем.
— Откуда ты знаешь? Твои люди продолжают информировать тебя? — Мег возмутилась. Еще больше возмущало ее то, что Джианни был внешне спокоен, но по глазам его было видно, что он напряжен.
— Можно сказать и так, — многозначительно произнес он. — Ты зачитывала мне письма своих родителей, рассказывала об их телефонных звонках. Ты думала, что мне, как и другим твоим знакомым мужчинам, было это неинтересно? Я внимательно слушал все, что ты рассказывала мне. Перестань оглядываться назад. Надо смотреть в будущее. Если ты уйдешь от меня, ты потеряешь все!
Джианни резко повернулся на каблуках — и ушел из ее жизни.
Меган стояла и смотрела ему вслед. Лишь одно удержало ее от того, чтобы не броситься к его ногам, умоляя остаться, — ее гордость. Самая обыкновенная гордость. Закрыв лицо руками, Мег крепко зажмурила глаза, чтобы громко не прокричать его имя. Он был единственным мужчиной, которого она любила. Но она не могла сказать ему об этом, потому что он не любил ее.
Она слышала, как взревел «феррари», рванув по подъездной аллее. Бросившись к открытой входной двери, Мег была встречена облаком пыли. Пыль замела его следы, но Мег все равно бы не увидела их — глаза ее были полны слез. Захлопнув дверь, она побежала наверх и бросилась на свою одинокую кровать. Она потеряла Джианни.
Мег рыдала, лежа на кровати, пока не стало темнеть. И лишь необходимость складывать вещи заставила ее подняться на ноги. Все это время рука ее теребила бинт, который наложил Джианни. Какая ирония была в том, что последним воспоминанием о нем была эта повязка. В голове Мег возникла дикая мысль — никогда не снимать ее. Ведь эта повязка осталась единственной вещью, которая напоминала ей о нем. Ведь на пальце не останется даже шрама от пореза.
В отличие от ее сердца…
Мег вернулась в Англию в состоянии какого-то оцепенения. Она вышла из автобуса возле местного клуба, чтобы пройти оставшуюся часть дороги пешком. Ей надо было прийти в себя, взять себя в руки. Она еще не придумала, что сказать родителям: почему она оставила прекрасную работу, которую ей с таким трудом удалось заполучить. И она еще не придумала, как ей теперь жить без Джианни. Направляясь к дому, Мег подумала, что работа придет ей на помощь, в который уже раз. Она улыбнулась — впервые за много дней. Мег представила, как обрадуется ее мать, как начнет хлопотать вокруг нее. Они выпьют чаю, съедят что-нибудь вкусное, а потом она отправится в оранжереи и окунется с головой в работу: там, наверное, накопились уже сотни дел.
