— Не знаю, что со мной, — смущенно пробормотала Шерил. — Я не такая уж мерзлячка.
— Будем считать, что сегодня моему пиджаку повезло, — пошутил Барнет и подхватил ее под руку.
Они молча зашагали к дому. Неловкая тишина, как липкая паутина, висела между ними. Пройдя несколько ярдов, Шерил остановилась.
— Нет, так дальше не пойдет. Каблуки и песок — вещи несовместимые.
Уцепившись за Барнета одной рукой, другой она стащила с ног туфли. Затем быстро зарыла ноги в песок и в полном восторге закричала:
— До чего же здорово! Здорово! Здорово!..
Барнет тряхнул головой. Нет, что за женщина! То она робкая и застенчивая, как школьница, то дикая и неистовая, как динго. Но, какой бы она пи была, эта женщина сводила его с ума.
— Пойдем, — отрывисто сказал Барнет и в его голосе прозвучало нетерпение.
Радостный восторг стих, чудесная улыбка погасла.
— Ну что ж, пойдем. — Шерил вздохнула. Прижимая туфли к груди, она заторопилась, подлаживаясь к его ровным, широким шагам. — Все, что ты желаешь, Барнет.
Эти слова заставили его снова остановиться. Глядя Шерил прямо в глаза, он сказал:
— Поосторожнее с обещаниями, дорогая. Мое желание может здорово тебя удивить.
Она набралась смелости и спросила:
— Может, тебе уже пора сказать мне, чего же ты действительно хочешь? — Вид у нее при этом был такой, словно она только что выиграла битву.
Барнет взглянул в мерцающие акварельные глаза и долго всматривался в них. Затем протянул к Шерил руки и одним движением прижал к себе. Его рот жадно впился в ее податливые губы, и наконец, Барнет получил то, о чем так долго мечтал.
От него пахло шампанским и мятной свежестью, именно так и должен был пахнуть Барнет. Именно об этом запахе Шерил мечтала, сходила с ума. Она раскрыла губы и приникла к жадному рту.
Губы были теплыми, твердыми и в то же время нежными. Язык — быстрым и настойчивым. Барнет зарылся пальцами в пушистые длинные волосы и чуть запрокинул голову Шерил, чтобы глубже войти в мягкий податливый рот. Ее тело пульсировало в такт движениям его языка.
Одним-единственным прикосновением Барнет открыл плотину долго сдерживаемых чувств. И, вырвавшись на волю, они превратились в такой широкий, бурный, кипучий поток, которым стадо невозможно управлять. Шерил не могла припомнить, когда в последний раз испытывала столь сильное желание. Да что там в последний раз — испытывала ли что-нибудь подобное вообще?! Ее тело превратилось в одно страстное, жгучее, невыносимое ожидание.
Туфли неслышно упали на песок. Шерил подняла руку и погладила лицо Барнета. Кончики пальцев ощутили пробившуюся за день щетину. Руки Шерил нетерпеливо скользнули дальше, почувствовали мускулистую крепость плеч, уловили горячий жар тела Барнета под легкой тканью, а потом ладони сами, помимо ее воли, спустились ниже, к его узким бедрам…
Барнет крепко притянул се к себе, к своему отяжелевшему телу, и она почувствовала всю силу его желания.
Пиджак соскользнул с плеч Шерил, но, согретая огнем его губ, она не заметила этого. С шумом втянув в себя терпкий соленый воздух, Шерил требовательно спросила:
— До дома далеко?
— Слишком далеко, — пробормотал Барнет, вновь приникая к ее рту.
Где-то прозвучали голоса, напомнив им, что они не одни в этом мире.
— Барнет, — прошептала Шерил, слетка отстранившись, — я думаю, нам надо идти домой.
Он встретил крушение своих планов разочарованным вздохом, но молча подчинился. Собрав разбросанные туфли и подняв пиджак, они медленно зашагали по пляжу, часто останавливаясь, чтобы утолить свою вновь и вновь подступающую жажду друг друга. К тому времени как Шерил и Барнет добрались до дома, их тела гудели от желания.
Они вошли с веранды, и Барнет торопливо сунул ключ в замок. Казалось, прошла вечность, пока дверь открылась, и они в лихорадочном нетерпении ввалились в темноту. Их единственным свидетелем была луна, и под ее взглядом они быстро пересекли комнату, сбрасывая по пути обувь и пытаясь освободиться от мешающей одежды.
У кровати они замерли и, глядя друг на друга, попытались справиться с прерывистым, неровным дыханием. Рубашка Барнета была расстегнута, как и молния на платье Шерил, волосы растрепанны — более сексуального мужчины она не встречала.
Боже, подумала Шерил, неужели в моих глазах столько же желания, сколько и в его? И они такие же большие и блестящие?
Страсть, подобно рокочущему прибою, шумела в ее ушах, изгоняя все мысли — о прошлом, о настоящем и о будущем. Она медленно опустила руки на плечи Барнета и освободила его от рубашки. Потом осторожно прочертила пальчиком волнистую змейку на его груди и повторила этот путь губами.
Хищный прерывистый вскрик застрял в горле Барнета. Платье полетело на пол, и Шерил оказалась у него на руках. Матрац на кровати жалобно застонал, почувствовав на себе тяжесть двоих.
— Ты прекрасна, — шептал Барнет, легкими поцелуями покрывая ее губы, подбородок, шею… Его палец ласково скользил по ложбинке между ее грудей. — Я хочу почувствовать на вкус и на ощупь каждый дюйм твоего тела…
Его губы медленно скользнули к одной груди, потом к другой. Тяжелый дурманящий жар наполнил тело Шерил, взращивая яркие лепестки чувственного возбуждения.
Никогда еще ей не доводилось испытывать такого сладостного, жгучего, мучительного желания, как сейчас. Даже в самые светлые моменты близости с Отисом. Нежность Барнета, ласковая настойчивость его губ и рук разбудили в ней доселе неведомые сексуальные токи.
Ласково, осторожно Шерил приподняла его голову и заглянула в прекрасные карие глаза. А потом сказала слова, которые, она знала, ему больше всего нужны, которые ему так хотелось услышать:
— Я хочу тебя, Барнет. Я хочу, чтобы ты меня любил. Я хочу, чтобы ты снова заставил меня почувствовать себя живой.
Он уткнулся в разметавшиеся по подушке волосы, прижался губами к нежному ушку и еле слышно прошептал:
— Ты не представляешь, как долго я ждал этих слов. — И он опять нашел губы Шерил и опять жадно погрузился во влажную теплоту ее рта.
Шерил упивалась лаской неутомимых губ и только что открывшимся ей знанием — она желанна, нужна, любима… Потом, когда Барнет отстранился, чтобы перевести дыхание, спросила:
— И как долго?
Мир перестал кружиться, реальность снова вернулась в темную комнату, когда Барнет без малейших колебаний ответил:
— С того дня, как встретил тебя.
— Что… что ты сказал?
Барнет чертыхнулся про себя — дернуло же его за язык! Нашел время вылезать со своей дурацкой честностью.
