— Ты смотрела график по итальянцам?
Я распахнула веки и повернулась к мужчине. Он увеличивал изображение на экране планшета, присматриваясь к цифрам.
— Да. Если тебя смущает падение спроса на второй неделе кампании, то это норма. Я интересовалась у Кости. Он сказал, что изучил вопрос. Для данной сферы это стандартная ситуация. Причём, по нашему проекту резкий рост будет уже на третьей неделе, в то время как конкурентам приходилось ждать до начала второго месяца. Это видно на девятом слайде. Я сама перепроверяла.
Игорь пролистал до нужного графика и кивнул. А я выдохнула и снова откинулась на спинку кресла.
— Ты связывалась с испанцами? Романов больше всего заинтересован в сотрудничестве с ними, поэтому…
— Да, — не открывая глаз, ответила, — вчера они попросили выслать им свот-анализ.
— Выслала?
— Вчера.
Игорь ничего не ответил. А я тихонько повернула к нему голову, не отрывая затылка от мягкой спинки.
Работает. Говорит со мной, как с равной. Этого я и добивалась. Вот только захотелось расплакаться.
Потому что он не обращает на меня внимания. Как на женщину. Раньше осматривал с головы до ног каждый раз, когда мы сталкивались, пуская мурашки по коже. Его интерес был заметен и практически ощущался физически. Я чувствовала себя желанной. Женщиной. Рядом с Игорем я всегда чувствовала себя женщиной! Парадокс, но при каждой нашей встрече от его леденящего взгляда я сгорала.
Я-то продолжаю сгорать и сейчас, а Игорь словно вообще позабыл о том, что между нами что-то было. Словно этого и не было. Словно это и вовсе был не он. Не он целовал меня до боли в губах. Не он ласкал тело так яростно, что оставлял следы своих длинных пальцев. Словно не он заставлял кричать в агонии от взрывающихся фейерверков, вдалбливаясь так сильно и глубоко, что искры летели из глаз.
Я бы решила, что сошла сума, и всё это мне приснилось, если бы не запах. Он всё ещё такой родной… А ведь запахи не снятся…
Похоже, Суржевский полностью остыл. Даже если он что-то чувствовал, теперь это перегорело, не оставив после себя ни единой искры.
Отвернулась к окну.
Ему всё равно. Ему на самом деле всё равно.
ГЛАВА 31
Игорь
Блядская Европа…
Больше года здесь не был. Надеялся, что уже никогда не вернусь. Но дочь постоянно зовёт в гости, поэтому рано или поздно пришлось бы согласиться.
И уж никак не ожидал, что прилечу в Швецию с Алисой.
Вспомнил, как тогда, зимой, она рассказывала о том, что мечтает полетать на самолёте. Говорила, сядет у окна и весь полёт будет разглядывать небо. Поэтому тогда начал планировать совместный отпуск, который более чем не удался. И поэтому уступил место у окна — сам в первый полёт от него не отлипал.
Алиса так и не написала статью.
Я не проверял, но когда вновь увидел девчонку в своём кабинете, поручил службе безопасности выяснить.
После работы в Домовом Зимина так и не вернулась в журнал. Очень быстро устроилась на работу в МаркетЮнион и трудится там уже больше шести месяцев. На хорошем счету у начальства. Теперь я и сам вижу, почему.
И понимаю, почему работала журналистом — у девчонки талант! Пробивает даже самые толстые стены. Добивается встречи с такими людьми, за которыми другие по полжизни бегают. Причём, на своих условиях.
Мне в команде такой сотрудник не помешал бы.
Но это невозможно.
Вот и сейчас Алиса носится по конференц-залу, где совсем скоро состоится встреча с руководителями заводов, постоянно разговаривая по телефону то на русском, то на английском. Не расслабляется ни на секунду. Даже потребовала рабочих перетащить установленный на импровизированной сцене медиаплан. Здесь, говорит, будет отсвечивать и люди с последних рядов ничего не увидят.
Да им плевать! Они и смотреть не будут! Потому что медиаплан будет представлять сама Алиса. В этих узких брюках и на каблуках её ноги выглядят бесконечными, а расстёгнутые пуговицы на рубашке прикуют внимание каждого мужика, который не заметит её ног. Хотя, это вряд ли возможно.
— Пап!
Родной голос оторвал меня от созерцания бегающей по залу Алисы, заставляя повернуться к входу в зал.
Я не сдержал счастливой улыбки. Маша с каждым разом кажется мне всё красивее. Возможно, на неё так влияют отношения с Романовым-младшим. Знаю, многие говорили то же самое про нас с Ириной. «Когда вы вместе, выглядите лучше, чем по отдельности», — шутили друзья.
Да я и сам всегда знал — Ира делает меня лучше. Поэтому когда её не стало, был готов сдохнуть. Остановила только дочь.
— Здравствуй, Маша, — поздоровался, по традиции поцеловав в макушку. — Как ты?
— Со вчерашнего вечера ничего не изменилось, — улыбнулась. — А вы как? Готовы? Ничего себе вы тут устроили…
Маша оглядела зал и зацепилась взглядом за ругающуюся с кем-то по телефону Алису.
— А кто эта женщина, пап? Кажется, я её где-то видела… Работает на тебя?
Я помедлил с ответом. Обманывать дочь я не стану, но и объяснять, где она видела красную шапочку, не буду.
— Это сотрудница МаркетЮнион. Она работает над нашей кампанией вместе с их генеральным директором, — ответил правду.
— Хм, — задумчиво протянула Маша, — лицо кажется таким знакомым…
Алиса повернулась и, недовольно нахмурившись, побежала на своих высоченных каблуках в нашу сторону, продолжая ругать кого-то в телефон.
— Здравствуйте, Маша, — выдала красная шапочка, пробегая мимо.
Глаза дочери залезли на лоб, и она уставилась на меня вопросительно.
Алиса, видимо, сообразив, что поступила необдуманно, резко затормозила прямо напротив. Бросила на меня короткий испуганный взгляд и побежала дальше, наверняка, опасаясь моей реакции. Я могу понять, почему она боится…
— Пап?
Ну конечно, она спросит…
— Что?
— Где я видела эту женщину?
Голос дочери был настойчив. Знаю Машу, она не отстанет. Придётся отвечать.
— Ты видела её у моего подъезда прошлой зимой.
Я не смотрел на дочь, но знал, что она удивлена. Маша перевела взгляд на Алису, затем снова глянула на меня.
С минуту мы молчали, думая каждый о своём, а потом дочка сказал:
— Знаешь, пап, каждый заслуживает второй шанс…
— Маша, — перебил девушку, — не стоит беспокоиться за эту женщину. Ты её не знаешь, поэтому…
— Ты не понял, — теперь дочь перебила меня. — Да, я её не знаю, поэтому действительно не беспокоюсь. Но я точно знаю, если ты поступил с ней так, как поступил, значит, она это заслужила. Я говорю о тебе…
А вот в этом я сомневаюсь. Знаю, что переборщил с красной шапочкой. Но я же, блядь, обычный человек! Знаю, многие думают, что железный. Но нихрена подобного! Я тоже ошибаюсь.
Я не привык заглядывать наперёд. Всё, что связывало меня с женщинами вот уже десять лет — секс.
А с Алисой… В какой-то момент поймал себя на мысли, что планирую совместный летний отдых. И в этих мыслях мы были даже не вдвоём. С нами были дети. И Романов. Потому что знаю, что моя Маша не захочет без него ехать. Даже на Мальдивы.
И, что самое удивительное, эти мысли меня совершенно не напугали. Совсем наоборот.
Обрадовался. Расслабился… И так бывает всегда. Стоит лишь немного отпустить ситуацию, потерять бдительность, жизнь херачит оттуда, откуда не ждёшь. Прямо по голове. И в сердце.
Я был так чертовски зол, что не сдержался. Применил силу, что совершенно недопустимо. Возможно, я даже извинюсь. Должен. Вот только я всё ещё зол. Разочарован. Я не прощаю ложь…
Хватит. Хватит о ней думать. Я говорю с дочерью.
— Всё ещё не понял, — перевёл взгляд с пытающейся спрятаться за колонкой красной шапочки на Машу.
— Все заслуживают второй шанс, пап. И ты тоже.
Я закатил глаза и полез в карман, чтобы просмотреть заметки на смартфоне.
Дочь намерена учить меня жизни. Это случается очень редко. А раньше вообще не бывало. Но стоило лишь уехать из Стокгольма, оставив её на попечении Алекса Романова, яйцо решило, что уже готово учить курицу. Теперь дочь регулярно пытается промыть мне мозги. Темы всегда разные, но тесно переплетающиеся между собой. От «ты слишком много работаешь, папа» до «тебе надо лучше питаться, папа». А это, вероятно, вариация на тему «пора подумать о своей личной жизни, папа».
