— Ты же понимаешь, я не могу здесь остаться. Это опасно для тебя. И для меня тоже…
— Но я хотела бы тебе помочь.
Вот это уже ближе к делу. Хочет помочь. Нужно пользоваться пока она этого сама хочет.
Я не предложу ей делать ничего незаконного, всё в рамках закона. Мне нужна её помощь. Хоть это и опасно, но выбора нет. В случае чего папаша её спасёт. На это и рассчитываю, когда собираюсь дать ей задание.
— Как ты можешь мне помочь? — закидываю удочку, чтобы определить действительно ли такое большое её желание.
— Скажи как и я всё сделаю, — говорит по-детски наивно.
— Это опасно Лиза. Да, не отрицаю, твоя помощь мне нужна, но это очень опасно.
— Я не боюсь.
Смелая. Я ещё тогда это понял. Дерзкая и смелая.
— Хорошо, я скажу, что нужно делать, — я наколол котлету, посмотрел, — кажется, она подгорела.
Глава 13
Полгода назад…
Три недели в больнице. Чуть не сдох. Или мне казалось, что сдыхаю.
Всё что копилось, набросилось враз. Все раны открылись телесные и душевные. Всё что могло быть, случилось.
Тогда я реально призывал к себе смерть. Ждал её каждый день. Особенно ночью. Избитое тело болело и выкручивало. Сломанный нос, лодыжка и запястье. Отбитая селезёнка. Потери незначительные по сравнению с тем, что я потерял жену.
Жить не хотел.
Угрюмое молчание пугало всех и врачей, и соседей по палате. Несколько раз ко мне присылали психолога и психиатра. Не знаю, что они там говорили врачам, плачет по мне психушка или нет, неинтересно. Чувствую, плачет.
Одно радует бездейственность моего положения. Абсолютная прострация. Во всём. Мыслей нет, движений, действий. Решений никаких. Равнодушие полное. В нём я завис на долгие три недели.
Однажды, это было уже на третей неделе, привезли мужика. Тоже, состояние его не вполне адекватное. Несёт какую-то пургу.
В тот день я как будто посмотрел на себя со стороны.
Человек страдал, не от ножевой раны, которую нанёс ему товарищ собутыльник, а от раны душевной. Жена ему изменяла вот с этим самым дружком, а тот за стаканом горькой проговорился нечаянно. Дальше, этот схватился за вилку, тому повезло ухватить нож.
Бытовуха чистой воды. И мужик обычный, подсобный работяга привыкший к стакану. А смотри как страдает. Жена его приходила, видел я, и описанию не поддаётся. Из той же серии странных людей. Страшнючая, как атомная война, а любит он её. Сильно любит.
Каждый вечер бесконечными разговорами, изливает этот мужик на мою голову, свою горькую любовь.
— Вот же сука. А я думаю, что это она губы начала красить. Я только за порог, а она типа выходная, три через три. Петруха видать сразу к ней туда и ломится. А она говорит — ну как не пустить, он же ломится. И главное, все про это знают, один я как тот осел. А мне ещё соседка намекала, типа рогатый, а я видать, туго догоняю.
Молчу, слушаю. Ему и переспрашивать не нужно. Сам рассказывает. Кажется, не было бы никого, самому бы себе рассказывал.
— Обидно, что я сам же ему своей рукой, водку наливал. Другом считал. А он на мою бабу полез, не побрезговал.
Он говорит, а я на себя перевожу. Та же тема у меня получается. Он как будто со стороны мне про меня рассказывает. И надо же, как мы попали двое, рядышком.
Этот мужик лучше всякого психотерапевта помог. Он даже не подозревал, что пока изливал мне свою непутёвую жизнь, вселял в меня цели намного более серьёзные.
Меня излечили физически. И морально я излечился благодаря обычному, выпивохе с его простыми жизненными рассуждениями. Раньше я так сложно всё расставлял. А теперь по полочкам разложил. Понятно.
Дома наметил план своих действий. Хотел восстановить себя в правах на проект.
Неделю ходил по инстанциям, по кабинетам.
К концу недели понял одну простую истину — деньги делают большие дела. Только не мои уже деньги. Стёпкины.
Ни одна падала не помогла мне. Все уже явно подмазаны бывшим другом и партнёром.
Хорошо, к тому времени я уже достаточно успокоился, чтобы начать соображать.
А сообразил я вот что — каждого из них поставить на честные рельсы. Каждого отучить брать и научить работать честно.
Вот тогда я и начал придумывать всякие схемы. И воплощать их в жизнь.
И что самое радостное во всем этом — у меня получалось.
Один написал признание, второй, за ним третий. К тому времени мне стало мало своего собственного дела и начал интересоваться делами других людей.
Вот так я и стал, санитаром,
Мать его…
***
Торопливо шагаю. Туфли на шпильке, узкая юбка — красная… и белая рубашка.
Офисный стиль.
Наверное, слишком сексуально офисный. Слышала, что где-то запрещают туфли на шпильках, чтобы не отвлекать цоканьем офисных работников мужского пола.
Сегодня на мне должны быть именно такие туфли. Поставлена задача — отвлечь.
К лифту подошла не первой, там уже собралась небольшая толпа. В толпе, тот, кто мне нужен.
Всем нужно на работу, и жизненно необходимо попасть в лифт, как можно скорее и впереди всех. Но именно я должна втиснуться в этот лифт, чего бы это ни стоило. Иначе завтра придётся пытаться сделать это снова.
Двери лифта открываются и людской поток загружает объемную кабинку офисной массой.
— Ой, простите, я не нарочно… ой простите, — ещё раз выкручиваюсь, прижатая с двух сторон и тяну портфель, который держу в руке.
— Да ничего страшного, — говорит мужчина справа и осматривает меня заинтересованным взглядом.
Я скромно улыбаюсь, отвожу взгляд. Краем глаза замечаю, сосед справа всё ещё меня рассматривает.
Уверена, он уже прошелся по шее и взгляд его давно нырнул в ложбинку предусмотрительно приподнятую пушапом и оставленную
