— Иди же ко мне! — Он застонал, пытаясь дотянуться до нее, но Кэрол прижала его к постели, не позволяя двигаться. — Я не выдержу… Любимая…
Вот этого короткого слова она и ждала. Их губы слились в долгом поцелуе, а тела — в схватке. В той борьбе, где не бывает ни победителя, ни побежденного, лишь захлестывающая нежность и горячие толчки, и бессвязный шепот, и блаженство, от которого на глазах выступают слезы, а сердце замирает, словно на краю пропасти, и обрывается, но продолжает биться.
— Я побывал на вершине блаженства. — Ричард прижимал к себе Кэрол, покрывая благодарными поцелуями ее разгоряченное лицо. — Неужели это не сон?
— Не знаю… — Она улыбнулась своей прежней улыбкой, от которой на щеках появлялись ямочки. — Но если даже и сон, то я не хочу просыпаться.
Они лежали рядом, все еще тяжело дышащие, так и не утолившие жгучего голода.
А в приоткрытое окно заглядывала полная луна, похожая на спелый апельсин, и доносился еле слышный шелест ветвей. Ветерок, проникавший с улицы, прохладный и свежий, не в силах был остудить их пылающие тела, и Кэрол почувствовала, что желание снова поднимается в ней, будто высокая волна во время шторма.
Ричард, словно угадав это, прошептал, приникая губами к ее влажной коже:
— Я хочу тебя…
Кэрол ощутила пряный аромат страсти, исходивший от их тел, от смятых простыней, и потянулась к Ричарду. И когда они прижались друг к другу, одни в целом свете, услышала слова, которых ждала семь бесконечных лет:
— Я люблю тебя…
Весна окончательно вступила в свои права: распустились на деревьях первые клейкие листья, зазеленела трава, сирень склонила лиловые гроздья соцветий к распахнутому окну. Кэрол сидела в кресле, не замечая прелести теплого майского вечера. Все ее внимание было приковано к настенным часам, стрелки которых, казалось, застыли на одном месте и не двигались целую вечность.
Ричард снова где-то задерживался, который день подряд. После ночи их примирения он стал прежним — нежным и заботливым, улыбка почти не сходила с его губ. Но это не мешало ему уезжать с восходом солнца и возвращаться затемно. А Кэрол оставалось только ждать и прислушиваться, не раздастся ли шелест шин на дороге.
Была ли она счастлива? Да, конечно. Но червоточинка сомнения в сердце мешала наслаждаться жизнью. Ричард ничем не объяснял своего долгого отсутствия, и лукавое выражение его лица начинало понемногу раздражать Кэрол. Она снова находилась в неизвестности, и это мучило ее.
Другая женщина? Но Ричард не стал менее страстным, наоборот, о таком любовнике можно было только мечтать. Каждую ночь Кэрол ощущала тяжесть его тела, и от жарких ласк по утрам под глазами проступали темные круги. Но где же он пропадал целыми днями?
Сегодня она решила поговорить с ним начистоту и все выяснить. Хотя Кэрол и так предвидела, чем закончится совершенно не нужное выяснение отношений. Ричард посмеется над ее подозрениями, осыплет поцелуями, подхватит на руки и унесет в спальню.
Он стал в последнее время похож на влюбленного подростка, который не знает, как еще выказать свои чувства. Он привозил огромные букеты, шоколад, какие-то смешные игрушки, которые тут же забирал Энтони, кольца или серебряные браслеты. И как Кэрол ни пыталась уговорить его не тратить понапрасну деньги, он продолжал покупать ей подарки.
Она так задумалась, что не услышала, как подъехала машина. Ричард вошел, и Кэрол встала, ожидая привычного поцелуя, но он был чем-то слишком озабочен.
— Здравствуй дорогая. — Его голос звучал как-то странно. — Мне надо поговорить с тобой об одном деле.
— Давай поговорим. — Кэрол насторожилась. — Но, может быть, ты сначала поужинаешь?
— Да, конечно.
Ричард снял пиджак, небрежно бросил его на спинку стула и скрылся в ванной комнате. Вернувшись, он подошел к накрытому столу и принялся накладывать на тарелку холодное мясо и овощи.
— Мне придется уехать на несколько дней. — Он разлил по бокалам красное вино и, кивнув, осушил свой одним глотком.
— Опять в Йемен? — Кэрол совсем не хотелось расставаться с ним. — Но, насколько я знаю, Хафиз сейчас в Плимуте вместе с Джоан.
— Дело не в нем, мне срочно нужно в Лондон.
— Да что случилось? — встревоженно спросила Кэрол, знавшая, как не любит Ричард шумную столицу с толпами иностранцев на улицах.
— Я… Я не могу сейчас ничего сказать. — Он отвернулся, чтобы скрыть смущение. — Но, поверь, это очень важно для нас обоих.
Кэрол задумчиво разглядывала его затылок, пытаясь понять, что происходит. Ее мужчина собирался уехать и даже не мог объяснить зачем. Все это ей не нравилось, но гордость не позволяла надоедать расспросами, на которые все равно не будет ответов.
— Когда ты вернешься?
— Не знаю. — Ричард покачал головой и, отставив тарелку, подошел к Кэрол. — Я позвоню, когда все разъяснится.
— Понятно. — Она вырвалась из его рук и отбежала в другой угол гостиной. — Что ж, счастливого пути. Надеюсь, тебе будет весело.
Ричард пристально посмотрел на нее и сердито нахмурился. Кажется, это была первая размолвка с той ночи, когда они, утомленные любовью и счастливые, пообещали друг другу никогда не ссориться и не вспоминать о прошлых ошибках.
— Зачем ты так? — Ричард вновь попытался обнять Кэрол, но безуспешно. — Я еду гуда не развлекаться.
— Ну да, конечно, тебя ожидает важная работа. — Она на мгновение пожалела о том, что выбрала для разговора такой тон, но было уже поздно что-то менять. — Только ты. по-моему, нигде не работаешь, и я даже представить не могу, чем ты так занят в Плимуте.
— У меня нет времени для объяснений, поезд отходит в четверть первого. Давай попрощаемся по-человечески, и не придумывай того, чего нет.
Кэрол растерянно взглянула на часы: она никак не ожидала, что Ричард уедет прямо сейчас. Она все-таки надеялась разобраться в этой ситуации, но поняла, что уже не успеет. Значит, придется опять пребывать в неизвестности и ждать. Но она не хотела больше проводить дни, следя за циферблатом.
— Возьми меня с собой! — неожиданно для себя попросила Кэрол. — Я не буду мешать, честное слово.
— Нет, извини, — решительно ответил Ричард. — В другой раз мы обязательно съездим в Лондон вдвоем или вместе с Энтони, но не теперь.
Он ушел в свой кабинет и вернулся в гостиную через несколько минут с небольшим чемоданом. Значит, знал об отъезде и заранее собрал необходимые вещи. Кэрол по-настоящему испугалась: ей пришла в голову мысль, что Ричард больше не вернется.
— Я прошу тебя, останься. — Она, забыв о гордости, обхватила его руками и прижала к себе, стремясь удержать. — Пожалуйста, любимый, останься.
