Управляющий провел рукой по подбородку и покачал головой.С веранды появилась его жена и уставилась на него.
— Сказал ему? — спросила она.
— Да, пришлось. Вот что Пек считает отличной небылицей. Если бы только это не перерастало в драку!
Жена согласно кивнула.
— Все здесь слышали радиосообщение от девушки Майри, — напомнила она. — Помнишь, ты передал его другому ученому, чтобы отнес в дом Скелтона? А сегодня утром появилось второе сообщение. Ты сказал о нем доктору Эндрюсу?
— Черт! Забыл. В нем опять это слово «люблю». Скоро в баре всем об этом станет известно. Чертово радио! Отправь с ним Теда. Скажу я тебе, что любовные приключения доктора Эндрюса до добра не доведут. В любое время может начаться другая драка.
— Мне нравится девушка наверху. И Кэти тоже.
— Все равно придется передать им это сообщение. По закону.
— Я не верю, что говорят об этой девушке, Джо. Пока не верю…
— Скажешь это ее брату, лесничему.
В пятом номере Ким уже успела принять ванну. Надела новые лифчик и рубашку, купленные в магазине. Уселась на табурет перед зеркалом и принялась выдавливать на лицо холодный крем. В зеркале ей был виден двор. Она увидела, как через него шагает Джон Эндрюс. Рука Ким, наносившая толстый слой крема, замерла. Она облокотилась на столик и подперла другой рукой намазанный кремом подбородок. Высокая, поджарая фигура Джона находилась в постоянном движении. Он сунул руки в карманы брюк и стоял, уставясь в никуда. «Наверное, думает, — решила про себя Ким. — О чем-то очень важном».
Она следила за ним. Сначала он покачивался на каблуках, потом закурил, потом швырнул сигарету на землю и затоптал ее. Задумчиво наклонив голову, пошел по двору. Наконец, вернулся к деревьям и опять уставился за горизонт.
«У него что-то на уме! — сочувственно кивнула Ким. — Наверное, duboisia и hopwoodi».
Ей стало его немного жаль. Ким опять погрузила кончики пальцев в холодный крем и нанесла следующий слой.
«Что, если я оставлю его на час? — подумала она, имея в виду крем. — Поможет он моему бедному лицу или нет?»
Она наклонилась и испытующе уставилась в зеркало.
Потом начала смазывать кремом руки и ладони. Когда Ким опять выглянула в окно, Джона уже не было видно.
«Совсем потерянный. Бедный доктор Эндрюс! Такой величественный и надменный. И ему приходится гулять по двору в одиночестве».
О чем он думает? Наверное, о чем-то более важном, чем растения. Через несколько минут Ким услышала шаги на лестнице, потом в коридоре. Они замерли перед ее дверью.
Стук в дверь прозвучал очень требовательно. Затем раздался голос Джона:
— Ким? Ты одета? Я могу войти?
Ким резко развернулась на табурете:
— Да, на мне кое-что есть, — с сомнением протянула она, — но, боюсь, ты меня не разглядишь. У меня на лице крем.
Джон повернул ручку двери и вошел в комнату. Закрыл за собой дверь и прислонился к дверному косяку. Он внимательно глядел на девушку, сидящую напротив него. Свет от окна создавал ореол вокруг ее только что вымытых волос.
Ее босые ноги теперь показались ему совсем крошечными. Шорты и рубашка были безупречно чистыми. Руки, шея и лицо были покрыты густым слоем белого крема, кроме узенькой щелочки рта и серых глаз, которые с удивлением взирали на него.
— Прошу прощения за вторжение, — начал Джон. — Я хотел задать тебе важный вопрос.
— Что ж… — Ким пальцем смахнула с брови капельку крема и взглянула на него:
— Я о чем-то забыла? Ничего, что я в креме? Это все из-за загара.
Она заметила очертания письма в кармане его рубашки. Вне всякого сомнения, в такой красный конверт кладут радиосообщения. Странно, но мысль о Майри, посылающей письма, когда Джона спасали от песчаной бури, вызвала у нее бешенство. В груди Ким словно разыгрался маленький чертенок. Майри не шла четыре дня и четыре ночи по пустыне, ее лицо и руки не обгорели от солнца!
— Ты можешь послушать меня внимательно несколько минут, Ким?
Судя по выражению его лица, Джон собирался сказать что-то серьезное. Ким удалось унять чертенка.
— Если ты не против моего внешнего вида, — начала она, — может, мне стоит торжественно одеться по такому случаю?
«Черт! Опять она сболтнула что-то не то! А он так серьезен».
Джон поймал ее взгляд, это уникальное выражение испытующего удивления в ее глазах.
Он медленно подошел к ней. Он был такой высокий, что Ким пришлось задрать голову. Комочек крема упал с ее щеки на рубашку.
— Ты выйдешь за меня, Ким?
Она не шевельнулась. Джон тоже молчал.
Он смотрел вниз, а она подняла глаза. Его взгляд уже не был ледяным, а почти нежным — или это ей только показалось? А может, он или она сошли с ума?
— Прошу прощения? — вежливо произнесла Ким, не веря своим ушам.
— Ты выйдешь за меня, Ким? — повторил он.
Она поднесла руки к лицу и вытерла крем со лба. «Черт! Теперь опять придется мыть голову».
Выражение его лица изменилось.
— Я подумаю, — сказала она, словно это было предложение совершить прогулку. — Спроси завтра утром. — Ей казалось, что она играет на сцене, произнося заранее написанный монолог.
Джон наклонился и положил руки ей на плечи:
— Ким. Ты выйдешь за меня? Не думай, просто выходи за меня, а потом все решим.
— Значит, тебе нравятся мои рисунки? Тебе будет удобно, если я все время буду рядом, чтобы рисовать. А ты станешь известным ботаником. Так же, как я помогала Ральфу Синклеру писать диссертацию!
