Джошуа не пытался ввести ее в заблуждение.
Он налил ей пробу из бутылки, продававшейся в магазине, и из бутылки той партии, которая была отправлена на конкурс. Он не торопился с подтверждением, когда она сказала, что они, скорее всего, одного винтажа, реабилитировав тем самым Саксон-Фолли.
Эллис знала, что вина ее перед ним огромна. Но одним устным извинением ей не обойтись, она должна сделать это в печати. Покаяться, так сказать, публично. И это был единственный способ, которым она могла искупить свою вину.
Через полчаса Эллис нашла Джошуа в винограднике за домом. Под лучами летнего солнца листья на лозах уже начинали разворачиваться.
— Я пришла попрощаться.
— Значит, все-таки решила уехать.
— Я должна закончить статью. И мне нужно время, чтобы обдумать… все, что случилось.
Джошуа кивнул. Эллис надеялась, что он поймет. Что она еще не потеряла его. Ей еще много чего хотелось бы сказать, но… Эллис обидела, оскорбила его, и теперь ей требовалось приложить усилия, чтобы исправить это. Когда она пришлет ему статью, он поймет, что она публично приносит ему свои извинения.
— Я провожу тебя до машины, — произнес он.
— Знаешь, мне, пожалуй, стоило тебе больше доверять, Джошуа…
— Пожалуй.
Повернувшись, он пошел к автомобилю.
Стало быть, все кончено. Сердце Эллис отозвалось внезапной болью. Она молча последовала за ним. Ее чемодан был уже в багажнике.
Собравшись с духом, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Его глаза потемнели, но он не притянул ее к себе. Не поцеловал так, как сегодня утром. Он отступил в сторону и открыл перед ней дверцу. Как назло, мотор завелся с первого же раза.
Уже на ходу она высунулась из окна.
— Я пошлю тебе статью, как только она будет закончена.
— Это ни к чему. Я узнаю, что ты написала, когда журнал появится в киосках.
— Тебе тоже нужно доверять мне — доверие должно быть обоюдным, — и уже тише она добавила: — И еще ты должен знать, что я люблю тебя.
Бросив последний взгляд в зеркало, Эллис увидела его ошеломленное лицо.
Статья была закончена.
Два дня назад Эллис послала ее Дэвиду, а также копию Джошуа, сообщив, что, хотя это и не в ее правилах отправлять копию до публикации, но для него ей приятно сделать исключение.
Ответа она не получила. Впрочем, она и не ждала его.
То, что у них было, кончилось, можно сказать, так и не начавшись. Но должно было пройти немало времени, прежде чем Эллис смогла бы оставить все это в прошлом. Она приехала в Саксон-Фолли, чтобы найти брата, а нашла там гораздо больше — семью, которая стала много значить для нее. Но самым важным ее открытием была любовь. Любовь к Джошуа.
Тем не менее, она чувствовала гордость за свою статью. Пожалуй, эта работа была одной из самых трудных.
Эллис представила жизнь Роланда, реабилитировала Саксон-Фолли, в изобилии процитировав заключение Барри. Через пару недель журнал появится в киосках — ее публичное извинение перед Джошуа.
В дверь позвонили.
Удивленно нахмурившись, Эллис пошла открывать. Кто бы это был в пятницу утром?
Джошуа. Ее сердце подпрыгнуло.
— Я могу зайти?
— Конечно.
Под глазами Джошуа все еще виднелись тени, а чувственная припухлость нижней губы заставляла все таять у нее внутри. Он был одет более строго, чем обычно, — темный костюм с белой рубашкой, но никакого галстука.
Должно быть, он получил ее статью.
Но почему не позвонил сначала? Чего он хотел от нее сейчас? Она отступила в сторону, едва осмеливаясь дышать.
В комнате Джошуа огляделся. Оттенки кремового и серого с всплесками лилового и голубого. Окна, расположенные так, чтобы впустить побольше света, создают ощущение простора и свежести.
— У тебя хорошо, — сказал он.
— Да, — засмеялась Эллис. — Этакая маленькая солнечная ловушка.
— Я приехал, чтобы передать тебе вот это. — Джошуа достал из кармана конверт — бумага была плотной, в углу герб Саксон-Фолли.
— Что это?
Он улыбнулся:
— Приглашение.
О боже, как она соскучилась по этому его быстрому движению губ, этой легкой насмешке, спрятавшейся в уголках глаз.
— Цвет не темно-синий и никакого серебряного тиснения — значит, бала не будет, — притворно огорчилась она, пытаясь найти спасение в шутке.
Его темные глаза блеснули.
— Ты права. Бал уже прошел. Боюсь, тебе так и суждено остаться безбилетным зайцем. Но в следующем году — милости просим.
Эллис была немного разочарована… Увидев его в дверях, она подумала, что он пришел сказать, как ему понравилась ее статья… что он принимает ее извинения… и что хочет, чтобы она вернулась.
Пустые надежды.
Разорвав конверт, Эллис вытащила приглашение с фотографией дома, окруженного зелеными виноградниками. Она открыла его. Семья Саксонов приглашала ее присутствовать при посадке нового сорта винограда в честь Роланда, которая планировалась в следующий понедельник.
— Конечно, следовало бы предупредить тебя заранее, — произнес Джошуа. — Но в последние дни была ужасная суматоха. Мы хотели сделать это ровно через четыре недели после его смерти.
Проглотив разочарование, она подняла на него глаза.
— Я приеду.
Нелегко будет вернуться в Саксон-Фолли. А потом еще тяжелее покинуть его. Еще одно расставание с Джошуа разобьет ей сердце. Но из-за своего недоверия она лишила себя шансов на будущее с ним. Всю жизнь ее основным капиталом были такие ценности, как правда и справедливость.
Эллис думала, что все должно иметь под собой серьезное обоснование, но не знала, как быть с чувствами. Несмотря на то, что Джошуа был самым внимательным, самым ответственным человеком, которого она когда-либо встречала, Эллис сомневалась в нем. Она сделала ошибку, не поверив ему. И теперь эта ошибка будет мучить ее всю жизнь.
Она показала рукой на маленький диван возле окна.
— Не хотел бы присесть?
— Пожалуй. — Сняв пиджак, он перекинул его через подлокотник и сел.
— Тебе принести что-нибудь выпить?
— Нет. Посиди со мной.
Со стучащим сердцем Эллис прошла через комнату и села с ним рядом. И тут же теплый мужской запах словно окутал ее невидимым покрывалом. Она глубоко втянула в себя воздух. Этого ей тоже ужасно не хватало.
— Эллис… — начал Джошуа. — Я могу понять, как тебе хотелось встретиться с Роландом, узнать его. Мне жаль, что этого не случилось. И мне жаль, что я по ошибке принял тебя за его любовницу.
Она повернулась к нему лицом, прислонившись спиной к мягкому подлокотнику.
— Я не могла сказать тебе правду. Я дала обещание твоей матери.
