над своими чувствами.
Леон тихо соскользнул с кровати, чтобы не разбудить Этти, и быстро проверил маленького щенка. В его лежанке было тепло и уютно. Леон прошел в гостиную и открыл свой ноутбук. Он попытался работать, но его разум был рассеян, и, к тому времени, когда рассвет наконец начал проникать сквозь гардины в комнату, он мало что успел сделать.
Леон принял душ, долго стоя под горячей струей воды и пытаясь расслабиться. Он переживет эти выходные, он проведет большую часть времени с Этти в постели…
Но он расклеился, прежде чем началась суббота. Эти воспоминания все еще кололи его, как шипы. Протянув руку, он щелкнул краном и включил холодную воду.
Леон давно свыкся с этими воспоминаниями. Изгнал их. И теперь он снова их прогонит, потому что он уже не тот мальчик. Он умеет держать ситуацию под контролем.
Он говорил о своей жизни с Этти и сказал ей гораздо больше, чем он когда‑либо предполагал. Что сделано, то сделано. Должно быть, он удовлетворил ее жгучее любопытство, и она оставит его в покое. Теперь надо только постараться вернуть их отношения к договоренности об ответственности и доверии.
Леон вдохнул и тихо прошел в спальню, чтобы взять свою одежду. Затем он вернулся к своему компьютеру.
Через час Этти вошла в гостиную, в простой джинсовой юбке и белой футболке, и, словно солнечный свет, осветила все вокруг себя. Один взгляд, и он снова почувствовал, что теряет контроль над чувствами. Каждый раз, когда он смотрел на нее, он ощущал прилив эмоций, который никак не хотел прятаться где‑то в закоулках его души.
— Ты уже работаешь? — спросила она.
Леон кивнул, борясь с желанием протянуть руку и коснуться ее. Чтобы снова отвлечься с помощью секса, как она сказала на днях.
Но прошлой ночью… как хорошо она себя чувствовала, как раскованно она себя вела… это было не просто отвлечение. Это было намного больше, чем просто бездумное веселье.
— Я накормил щенка, он снова спит, — сказал Леон, откашлявшись. — Мы возьмем его на прогулку позже.
Она кивнула и пошла на кухню. Леон выдохнул, когда она ушла. Сейчас ему удалось вернуть контроль над собой. Только теперь он осознал тревожную правду: именно она была его слабостью — Этти Робертс. Его зависимость от нее уже началась — ему хотелось, чтобы она постоянно была рядом. Конечно, они будут спать вместе и у них будет общий ребенок, но Леон соберется с силами и будет вести себя так, чтобы они оба постоянно осознавали: их союз — это деловое соглашение. Только так это и должно быть.
Наконец наступил понедельник, чему Этти была очень рада. Не то чтобы выходные были ужасными… Она и Леон гуляли с щенком, бродили по рынкам, смотрели фильм. Они не пошли на тот концерт, так решила Этти. И Леон специально вывез ее из города, чтобы пообедать в одном удивительном ресторане… Как будто он был полон решимости создать с ней полноценную семью. Он был таким внимательным, всегда следя за тем, чтобы у нее было все, что ей нужно. Почти все, что ей нужно.
Потому что больше не было безумного, безудержного секса на полу, на кухне, в гостиной… на самом деле не было никаких проявлений близости, пока не наступала темнота. С наступлением ночи Леон заставлял ее стонать и дрожать, сходить с ума и кричать от сладостной муки. Во тьме они прижимались друг к другу, безумно боясь разорвать прикосновение. Они оба не могли насытиться. До рассвета. Затем они снова возвращались к идеально размеренному образу жизни: завтрак в милом кафе, прогулка по парку, разговоры о приобретении произведений искусства в элитном аукционном доме… но никаких споров или обсуждений серьезных вопросов. И именно поэтому она была рада, что ей предстоит новая ответственная работа. Ей нужно было время, чтобы отвлечься от Леона и подумать.
В понедельник Этти переоделась в униформу и уложила волосы, готовясь встретить свой первый день в новой должности.
— Вот… — Леон был на кухне, одетый в темно‑серый костюм. Он выглядел более отстраненным и деловым, чем когда‑либо. — Что‑то для твоего первого дня в качестве менеджера.
Она взяла красивый деловой портфель, который он подтолкнул к ней через стол, и глубоко вздохнула, увидев золотую эмблему. Его подарок не был подделкой с уличных рынков, это была настоящая кожа, от настоящего бренда класса люкс.
— Ты не должен был…
— Загляни внутрь. — Он сделал глоток кофе и посмотрел на нее.
Этти внезапно почувствовала нервозность, потому что его взгляд казался пронзительным и темным этим утром — в нем не плясали янтарные искорки. Она потянулась к коробке, спрятанной внутри. Нервно сжав губы, она подняла крышку.
Это была ручка, но не простая. Об этом ей рассказала белая звезда на корпусе, а также золотое перо с замысловатой гравировкой.
— Теперь тебе не нужно брать мои ручки. — Его взгляд упал на ее волосы и, казалось, еще больше потемнел. — Ты можешь заколоть волосы своей новой ручкой.
Этти покачала головой:
— Я не стала бы так делать. Боюсь, что так я ее легко потеряю.
Этти знала, что ручка стоила сумасшедших денег. И она была очень красивая — созданная именно для женщины, утонченная и изящная. Но Этти сомневалась, сможет ли принимать такие подарки в будущем.
— Ну, — сказал он, с легким стуком поставив чашку с кофе на стол, — ты можешь использовать ее по прямому назначению, для подписания договора, который в папке.
— Договора?
— Чем раньше он будет подписан, тем быстрее я смогу открыть новый счет.
Новый счет? С растущим любопытством Этти снова заглянула в мягкий кожаный портфель и вытащила тонкую папку. Она открыла ее и увидела несколько страниц бумаги. Она замерла, читая название, — это был брачный контракт между ней и Леоном. Их соглашение о совместном проживании, написанное канцелярским, бездушным языком.
— Мне нужно время, чтобы прочитать его, — пробормотала она, чувствуя головокружение, когда увидела списки цифр. Это было вознаграждение. Она забыла об их «сделке» на выходных. Она была слишком занята, пытаясь снова пробить его броню, как в пятницу вечером. Слишком занята, пытаясь восстановить свое внутреннее равновесие. И как поняла сейчас, она провалила свою миссию.
Его губы скривились.
— Конечно. Верни мне договор позже.
Этти нахмурилась, внимательно читая одну страницу. Это был подробный список ее компенсации.
— Это ежемесячное пособие… продукты питания и все остальное?
— Нет, это твои личные деньги.
Но это было больше, чем ей платили за работу в Кавендиш‑Хаус! Она подняла
