его голос стал гораздо более расслабленным. — Всегда знает, как на меня надавить… Но я не хочу, чтобы он поступал с тобой так же. Я могу ответить ему на его выпады, но я не хочу, чтобы он втягивал в это тебя. Он ничего не имеет в виду, но все равно…
Данте раздраженно фыркнул:
— Его извращенное чувство юмора нанесло достаточно вреда тем вечером в Милане. Я сразу сказал ему, что мне пришлось извиниться перед Бьянкой Деламонди и что я позвонил ей на следующий день, чтобы сказать, что он просто дурачится.
Конни сглотнула. Она надеялась, что не поняла сути того, что Данте сообщил Рафаэлло по-итальянски за ужином. Но сейчас он подтверждал ее догадку…
— Данте, это то, что ты сказал сегодня вечером Рафаэлло? Я… я поняла несколько слов, но не была уверена в этом. Ты объяснил Бьянке, что мы не женаты…
Данте немного отстранился от нее, чтобы посмотреть на ее изменившееся лицо.
— Это был самый простой способ утихомирить ее любопытство, — осторожно произнес он.
Конни пристально посмотрела на него.
— Но… но мы женаты, — возразила она.
— Это наше дело, и ничье больше. Я не собираюсь рассказывать миру, что меня заставили это сделать. Единственный человек, который знает об этом, кроме адвокатов моего деда, — это Раф. И я хочу, чтобы так и оставалось, — жестко отчеканил он.
В его голосе, на его лице читалось раздражение.
Она поежилась, как от холода, а Данте как будто не заметил этого и продолжил говорить:
— Вот почему я держал тебя при себе. Я не хотел никаких разговоров или спекуляций, не говоря уже о необходимости давать объяснения. Как я уже сказал, это никого больше не касается!
Выражение его лица смягчилось, но холод все еще струился по ее венам. Он легонько поцеловал ее в лоб. В свободной руке он держал бокал с бренди, другой обнимал ее за плечи. Но тепло его руки не прогнало холод, наполнявший ее.
— Дело в том, что нам с тобой пришлось столкнуться с ситуацией, о которой ни один из нас не удосужился бы даже подумать в обычных обстоятельствах. Но нас заставили это сделать. Если бы мог получить наследство другим способом, я бы это сделал. И если бы ты могла защитить свою бабушку каким-либо другим способом, ты бы это сделала. Ни один из нас не хотел этого брака, и его последствия стали испытанием для нас обоих. Ты стала для меня настоящей находкой, Конни. Ты знаешь это. И я надеюсь, ты знаешь, как сильно я ценю то, что ты сделала для меня, согласившись на мое предложение, После всего, что тебе пришлось испытать в жизни, ты заслуживаешь этого прекрасного отдыха.
Он еще раз слегка поцеловал ее волосы, а затем наклонил голову вперед, чтобы коснуться ее щеки. Его глаза встретились с ее глазами, и в них она увидела то, что всегда раньше заставляло ее таять.
Но сейчас… сейчас она как будто застыла. Как будто над ним — и над ней — образовалась ледяная глазурь.
— И тебе не нужно, чтобы я рассказывал тебе, каким фантастическим для меня было это время с тобой.
Он медленно сделал еще один глоток бренди и немного отодвинулся, чтобы лучше видеть ее.
— Я хочу, чтобы ты знала, что, несмотря на идиотские замечания Рафа, я полностью признаю тот факт, что у тебя есть своя собственная жизнь и что ты хочешь сделать карьеру. В издательском деле, в академических кругах или где-то еще по твоему выбору. Нам осталось прожить в браке еще несколько месяцев, прежде чем я смогу без рисков избежать любого судебного иска со стороны адвокатов моего деда. Но ты абсолютно не должна чувствовать себя обязанной оставаться со мной в Италии до тех пор. Когда бы ты ни захотела вернуться в Великобританию, просто скажи мне. Конечно, я надеюсь, что это произойдет не слишком скоро. Давай съездим в Амальфи! А зимой мы поедем в Доломитовые Альпы! Ты когда-нибудь каталась на лыжах?
Конни сглотнула.
— Нет… никогда… — призналась она. Ей едва удавалось выдавливать слова сквозь онемевшие губы.
Данте удовлетворенно улыбнулся:
— Тогда договорились! Доломитовые Альпы впечатляют сами по себе. Возможно, мы могли бы провести там Рождество. Что ты на это скажешь?
Она не ответила. Не могла. Она постаралась улыбнуться и сжала бокал с ликером внезапно онемевшими пальцами.
Данте продолжал говорить, не замечая ее реакции на его слова.
— Самый лучший снег — после Нового года, запомни. И возможно, после Рождества нам снова захочется ощутить вкус тепла — отправиться в более теплые края. Сейшельские острова, Маврикий, Мальдивы… Есть из чего выбрать. И в ближайшие четыре месяца или около того у нас будет много времени, чтобы попутешествовать, прежде чем мы начнем готовиться к разводу.
Его голос, казалось, доносился издалека, из-за пропасти, которая без предупреждения разверзлась между ними. Зияющая пропасть, в которую она падала, падала, падала…
И Конни вообще ничего не могла сделать, чтобы остановить падение.
Восторг был настолько сильным, что она вскрикнула, ее голова откинулась назад, ее волосы рассыпались по спине, а тело растворилось в экстазе.
Она была его!
О, она принадлежала ему, а он принадлежал ей.
Они были одним целым — одной плотью, одним союзом, одним телом, одним пульсирующим, бьющимся сердцем…
Она упала на него, из ее горла вырвалось рыдание. Ее руки обхватили его, прижимая все ближе и ближе.
Медленно, очень медленно страсть угасла в них обоих, расслабив их тела, оставив удовлетворенными и опустошенными.
Она почувствовала, как его руки соскользнули вниз и остановились на ее бедрах. Его губы коснулись ее опущенных век, его голос, низкий и сонный, прошептал ее имя. А затем сладкий сон увлек ее в свой утешительный покой.
Данте услышал звонок своего телефона и потянулся к нему. Кто беспокоил его в такое время ночи, когда все, чего он хотел, — это проспать до утра?
Увидев номер на экране, он застонал, но принял звонок, вылез из постели и прошел в дальний конец комнаты, чтобы не беспокоить Конни. Разговор был, к счастью, коротким, но результат далеко не желанным.
Данте с неохотой завел будильник, направился обратно в постель и обнял Конни. Сон снова нахлынул на него, и он спокойно, мирно спал, пока в слишком ранний час не зазвенел будильник. Конни не проснулась, и он был этому рад.
Быстро приняв душ и одевшись, он вернулся к кровати и спящей Конни. Несколько драгоценных секунд
