Со всех сторон на них кидали любопытные взгляды, шушукались, переговаривались, но если раньше это обеспокоило бы или смутило Келли Джонс, то теперь она чувствовала исключительно гордость и удовлетворение. Рядом с ней шел самый красивый мужчина на свете, и его могучая рука бережно обнимала Келли за талию – может ли что-то быть лучше?
Может, ответил бессовестный внутренний голос, и Келли прерывисто вздохнула, с трудом подавляя неуместное желание кинуться Рику на шею. Еще хорошо, что латекс надежно прикрывает ее напрягшиеся от возбуждения соски…
В центре сада был устроен главный бальный павильон – почти полностью открытый, лишь сверху был натянут светлый тент, а по бокам павильон ограничивали куртины цветущих плетистых роз и все той же глицинии.
Было шумно и весело. Люди в масках всегда становятся куда раскованнее и жизнерадостнее, ибо самую главную маску мы носим всю жизнь почти не снимая: Маску Делового и Приличного Человека…
Маскарад для того и придуман, чтобы освободить человека хотя бы на одну ночь.
Терзали струны своих гитар мексиканцы и цыгане; извивалась на маленьком помосте гибкая восточная танцовщица, оплетенная пестрыми змеями; вылетали разноцветные ленты огня изо рта фокусника; орали одуревшие попугаи на ветках. Отовсюду доносился женский смех, звенели бокалы, и сбились с ног вспотевшие официанты, разнося ледяное шампанское. Счастье еще, что Эжени распорядилась нарядить их в стиле греческих виночерпиев – в легкие туники и сандалии.
Из аллеи музыку было слышно весьма специфически, скорее это была какофония, однако в самом саду акустика оказалась на высоте. На маленьких площадках, разбросанных по всему саду, кружились яркие, немыслимые пары. Самые причудливые и вполне традиционные маски, перья райских птиц, золотая мишура и настоящие бриллианты…
Гадалки в пестрых шалях раскидывали на столиках карты Таро. Коломбины и нимфы, ведьмы и королевы склонялись над пестрыми квадратиками, притворно ужасались и заливисто смеялись.
Больше всего Рика радовало то, что под масками Келли не могла узнать ни одного из своих потенциальных женихов. Почти силой отобрав у девушки третий бокал шампанского, он увел ее танцевать.
– Куда ты смотришь, несчастная?
– Вон туда…
– Опять чужим мужикам глазки строишь? Смотри, под маской не видать, симпатичный или нет.
– Никому я глазки не строю. Просто пытаюсь понять, вон тот дядечка в костюме Эроса или Купидона?
– Во-первых, какая разница? Во-вторых, как ты собираешься это понять, искусствоведша липовая? На мой взгляд, это просто мужик в простыне с двумя поролоновыми крыльями.
– Фу, Моретти! Ты опять вздумал изображать из себя деревенщину? Просто этот парень отлично сложен, и ты бесишься, потому что не знаешь, кто этот неизвестный красавчик…
– Это – Джейк Уиллерби. И он уже три года живет с Амандой Шилдс, у них дочка.
Келли с изумлением посмотрела на невозмутимого Рика.
– Откуда ты знаешь?! У него же все лицо маской закрыто.
– У него светлое пятно на плече, видишь?
– Вижу. Ну и что?
– След от сведенной татуировки.
– Понимаю. В секретных досье, к которым ты имеешь доступ, есть особые приметы…
– Нет, просто татуировку мы с ним делали вместе, в армии, а потом он замучился ее сводить. Обращался к Ривендейлу, между прочим.
– Почему – между прочим?
– Не знаю. Док меня раздражает.
– Иными словами, ты ревнуешь?
– Ну и ревную. Слегка.
Келли шлепнула Рика по плечу.
– Почему это слегка, гад?!
Он прижал ее к себе так тесно, что она буквально всем телом ощутила его возбуждение.
– Слегка – потому что это я сплю с тобой, а не он. А ревную – потому что он имеет на тебя виды.
– Откуда ты знаешь?
– Он сам сказал.
– И что ты ответил?
– Ответил, что пока ты со мной.
– Вот спасибо! Теперь Джереми ни за что на мне не женится. Он ужасно щепетилен.
– Да и слава богу. Я бы тебя в его руки не отдал.
– А в чьи отдал бы?
– Ни в чьи не отдал бы. Отстань.
– Ты все больше злишься на Ривендейла. Почему? Потому что он хочет на мне жениться?
– Я его подозреваю.
– В чем? В том, что он швырнул гранату в моих тетушек, чтобы добиться моей руки? Глупо.
– Не так уж глупо, если б не вмешался я. Подстроить нападение, выступить в роли защитника. Втереться в доверие. Эжени поторопилась, нанимая меня.
Келли нахмурилась.
– Я не пойму, ты жалеешь об этом, что ли?
– Нет, не жалею, просто размышляю вслух.
– Я хочу шампанского и… Что это там за грохот?
Внутренний сад отеля «Приют комедиантов» был обнесен довольно высокой каменной стеной, в которой имелась большая дубовая дверь. Именно в эту дверь сейчас кто-то настойчиво и равномерно ударял чем-то тяжелым.
Келли вытаращила глаза:
– Такое ощущение, что сюда кто-то ломится, хоть это и очень глупо…
Из кустов подобно эльфу, только очень упитанному, возник распорядитель бала – один из менеджеров отеля.
– Не беспокойтесь, мисс Джонс. Это наверняка кто-то из гуляк. Шли по улице, решили порезвиться…
– Вход через гостиницу перекрыт?
– Конечно. Вход только по пригласительным.
В этот момент из-за ограды донесся звучный и властный голос, при звуке которого Рик Моретти неожиданно побледнел, а потом покраснел – это Келли рассмотрела, даже невзирая на маску, скрывавшую его лицо.
– Болван, открой немедленно. Мое имя есть в списке приглашенных. Оно вообще тут везде есть. Разуй глаза и прочитай, как называется все это нечестивое мероприятие!
Менеджер машинально повернулся и посмотрел на большой транспарант, висящий над бальным павильоном.
«Коллекция Бопертюи – Луисвиллю. Шедевры эротического искусства со всего мира».
Келли осторожно взяла Рика за руку.
– Рик, что происходит?
– О, ничего страшного. Просто… просто это бабушка.
– Чья? О боже… Так надо же ее впустить! Нельзя же держать ее на улице.
Давно известно: в состоянии стресса человек способен как на героические и гениальные, так и на трусливые и идиотские поступки в равной пропорции. Рик Моретти, взрослый и самостоятельный мужчина, не боящийся трудностей и опасностей, всерьез вознамерился удрать при звуке голоса родной бабки.
А Келли Джонс, более всего пекущаяся о своей репутации, подошла и решительно открыла дубовую калитку.
Будучи при этом в костюме леди Годивы.
Позорная трусость отступила, и Рик торопливо подошел к Келли, чтобы не оставлять ее одну.
С первого взгляда он понял, что означает этот визит. Бабушка при параде, за ее левым плечом вечно недовольная тетка Гризельда, а чуть поодаль – обнявшиеся и смущенные до предела папа и мама. У папы в глазах, по обыкновению, ужас – перед тещей. У мамы – досада, что она снова не смогла противостоять бабушкиным фокусам.
