— Чтоб расплатиться с долгами Джеймса, мне пришлось продать почти все драгоценности. От моих сбережений осталось одно воспоминание. Да и оно не особенно радужное. Подумать только, — горестно воскликнула Робин, — мне уже тридцать, а за душой ни цента!
— У тебя есть я.
Робин не ответила. Может ли она положиться на Эйдона на сто процентов? Доверить ему не только свое будущее, но и будущее своей дочери? Эйдон молод и горяч. Вдруг через несколько лет он полюбит другую женщину? Моложе и красивее ее, Робин.
— Ты снова думаешь о чем-то плохом, — подловил ее на мрачных мыслях Эйдон. — Ты мне не веришь?
— Я так хочу тебе верить, но…
— Ты меня любишь?
— Да.
— Слава богу, хоть в этом ты не сомневаешься. Элис, ты ведь хочешь остаться здесь, правда?
— Да! — ни секунды не размышляя, ответила девочка.
— Бери пример с дочери. Недавно ты обругала меня, назвала ребенком… Так вот, Робин, дети порой поступают умнее родителей.
— Хорошо, — едва слышно произнесла Робин.
— Это ответ «да»?
— Да. Я завтра же позвоню в Нью-Йорк и сообщу о своем уходе из университета. Ты, кажется, не рад? — Робин заметила на лбу Эйдона глубокую горизонтальную складку, которая появлялась всякий раз, когда он был сильно озабочен или недоволен.
— Я решил, что ты ответила «да» на предложение руки и сердца.
— Эйдон, не требуй всего сразу.
— Элис, — обратился он к девочке как к самому справедливому и объективному судье и мудрецу, чьи решения безоговорочно верны, — чего ты больше хочешь: сладкой ваты, леденцов или ванильного мороженого?
На секунду малышка на его плечах задумалась, а затем повторила за Эйдоном все перечисленные сласти, чудом ничего не пропустив.
— Видишь, Робин, устами младенца глаголет истина, — с философскими интонациями сказал Эйдон. — А ты говоришь, что нельзя желать всего сразу.
— Хочу сначала мороженое! — требовательно заявила Элис.
— Без проблем.
Эйдон направился к первой же тележке мороженщика. Робин засеменила следом. Похоже, ее авторитет как главы семейства пошатнулся. И она была этому несказанно рада! За несколько дней, которые они с Эйдоном провели вместе, гуляя по виноградникам, занимаясь любовью, просто болтая о всяких пустяках, она осознала, что такое простое женское счастье. Разве деньги Джеймса сделали ее счастливой? Поразительно, что такие разные люди, как они, прожили под одной крышей десять лет. Что их связывало? Уж точно не любовь!
Раньше она это чувствовала интуитивно. Словно догадывалась, что в мире существует что-то более важное, глубокое и сильное, чем то чувство, которое она испытывала к мужу. Верность, теплота, забота, уважение, обязательство, в какой-то мере даже страх — что угодно, но не любовь.
Теперь Робин знала это наверняка. Эйдона она любила, как ни одного мужчину прежде. Впрочем, никогда прежде она не встречала человека, обладавшего хоть половиной достоинств молодого Макдауэлла.
— Элис, что на этот раз? — с нескрываемым раздражением спросила Анджелина Макдауэлл.
Девочка остановилась в шестой или седьмой раз за то время, что они шли по десятиметровой дорожке, ведущей от дома к калитке. Роджер уже выкатил автомобиль на подъездную дорогу и ожидал хозяйку с дочкой гостьи, чтобы отвезти их на ярмарку в соседнем замке.
— Я забыла мишку, — плаксивым голосом ответила Элис.
— А ты никак не можешь обойтись без него? — Анджелина посмотрела на часы и едва слышно чертыхнулась.
Шурин наверняка уже рвет и мечет. Он терпеть не может, когда кто-нибудь опаздывает на встречу. Тем более когда «его высочество» самолично вызвался сопровождать жену брата на ярмарке.
Элис упрямо помотала головой и надула губы.
— Только не вздумай заплакать, — строго предупредила ее Анджелина.
— Можно, я за ним сбегаю?
— Но твоя мама спит. Ты ведь не хочешь ее разбудить, правда? — Анджелина вернулась на несколько шагов назад и склонилась над девочкой, которая едва сдерживала набежавшие слезы.
Накануне Робин и Эйдон объявились далеко за полночь. После фестиваля в Божоле они вернулись в прекрасном расположении духа. Если бы не засыпавшая на ходу Элис, они бы задержались на народном гулянье. Робин уложила дочь спать и приняла приглашение Эйдона побродить под звездами. «Такого неба никогда не увидишь в Нью-Йорке!» — это было лучшим аргументом. Робин согласилась. При этом ей пришлось применить все свои актерские способности, чтобы сделать вид, будто она не замечает недовольного выражения лица миссис Макдауэлл. Эйдон изрядно попотел, пытаясь разубедить Робин в том, что его матери известно об их романе: «Она ревнует, потому что с тобой и Элис я провожу гораздо больше времени, чем с ней. Папа вечно занят. Вот ей и неймется от скуки».
— Моему мишке будет страшно без меня.
Ох уж эти дети, вздохнула Анджелина. Если что-то вобьют в свои маленькие головки, то не успокоятся, пока не получат желаемого.
— Хорошо, Элис. Давай я быстренько за ним схожу, — предложила она. — Где твой мишка?
— Он спит в своей кроватке! — радостно сообщила Элис, захлопав в ладоши.
— А где его кроватка? — Терпение Анджелины таяло быстрее мороженого на пляже.
Стэнфорд, брат ее мужа, изведет ее своими поучениями о «вежливости королей».
— Там, рядом с моей. Пойдем, я покажу.
— Нет, милая. Стой здесь. Так будет гораздо быстрее. Я мигом. Только туда и обратно. Если хочешь, можешь пойти в машину к Роджеру. Ему, наверное, скучно.
Перспектива поболтать с шутником шофером без свидетелей явно пришлась Элис по душе. Кивнув в знак согласия, она помчалась к машине. Анджелина направилась к дому, даже не догадываясь, какой сюрприз ей подготовили сын и Робин.
У Робин перехватило дыхание, когда Эйдон стащил с нее через голову ночную сорочку и, наклонившись, взял в рот нахально торчащий, набухший сосок. Когда Эйдон лег на кровать рядом с Робин, она поцеловала его в губы, обхватила руками за шею и нетерпеливо потянула к себе.
Их любовь с Эйдоном была похожа на безумие. Они, казалось, совсем потеряли бдительность. Анджелина могла застукать их в любой момент. К примеру, сейчас. Эйдон пробрался в ее комнату через две минуты после того, как его мать и Элис покинули дом. Однако сейчас Робин не хотела и не могла думать о безопасности. Риск оголял и без того накаленные нервы. Тело охватывала дрожь при каждом прикосновении Эйдона.
Робин и Эйдон одновременно вскрикнули, когда их тела соединились. Теперь они пребывали в своем, принадлежавшем только им двоим мире. Волны наслаждения накатывали на Робин одна за другой, постепенно наполняя все ее существо нектаром удовольствия. Ей казалось, что еще никогда она не чувствовала всю полноту жизни так, как в эту минуту.
