А на следующее утро Мейсон, не сказав ни слова, ушел с гуртом. И потом Кейтлин увидела его снова уже в баре, с развязной девицей на коленях.
По сей день Кейтлин хотелось знать, счел ли Мейсон ее тогда не подходящей для себя и решил от нее избавиться. А вдруг и сейчас он решил то же самое?
— Ты недоволен, — полувопросительно-полуутвердительно прошептала она.
— Это было прекрасно! А тебе, тебе было хорошо, Кейтлин?
— Гораздо лучше, чем "хорошо". Но почему тебе так важно, что я девственница?
— Я думал... Я был уверен, что у тебя были другие мужчины.
Другие, когда все эти годы в глубине моего сердца жил только Мейсон?!
— Никого, кто стал бы хоть сколько-то нужен, — вслух сказала Кейтлин.
И снова она услышала, как Мейсон застонал. Потом притянул он ее к себе, покрывая поцелуями грудь, шею, губы, вновь вознося ее к вершинам блаженства.
И уснули они усталые, опустошенные, но все так же сжимающие друг друга в объятиях.
— Привет, счастье мое.
Первый луч солнца просочился в комнату, и Кейтлин проснулась, чтобы увидеть самую прекрасную из всех картин: лицо Мейсона на своей подушке.
Она сонно улыбнулась ему.
— Привет.
— Как ты, милая?
— Чудесно.
— Очень хорошо, потому что я чувствую то же. Это была ночь ночей, правда?
— Ночь ночей, — улыбаясь, согласилась она.
— День может быть не хуже.
— Что ты задумал, ковбой?
— Сейчас узнаешь.
Мейсон принялся целовать ее, и Кейтлин отвечала со всей любовью, что жила в ней. Прошло лишь несколько часов с того времени, как они обладали друг другом, и все же в ней вновь оживали знакомые уже восторг и желание.
Она целовала его плечи, когда Мейсон поднял голову.
— Если тебе все еще интересно — именно это я и задумал.
Кейтлин тихо засмеялась.
— Я поняла.
— Думаю, мы сможем провести в постели весь день.
— Ты никогда не устаешь?
— Уставать? Когда ты в моих объятиях?! Никогда.
Восхитительные слова. Кейтлин решила, что может слушать их целую вечность.
— Мы что-нибудь поедим, а потом займемся любовью, — заявил Мейсон. — Потом выйдем перекусить, вернемся в номер и начнем все сначала. Как тебе мой план, Кейтлин?
Она уже собралась сказать, что предложение просто великолепно и отвечает ее самым сокровенным желаниям, но неожиданно вернулась к реальности.
— Мейсон, а ранчо?
— А что с ним?
— Я должна возвращаться.
Он засмеялся.
— Что за спешка?
— У меня дела.
— Чепуха.
— Не говори, что ты забыл.
— Я ничего не забыл, Кейтлин. Ничегошеньки. — И Мейсон добавил совершенно другим тоном: — На самом деле тебе уже вовсе не обязательно надрываться. Может быть, ты вообще не будешь больше работать.
Она смотрела на него в упор.
— Что ты хочешь сказать?
— То, что сказал.
— Почему? — спросила она спустя минуту. — Почему мне не надо будет надрываться? Что изменилось с прошедшей ночи?
Опершись на локоть, Мейсон взглянул на Кейтлин.
— Тебе известен ответ.
Действительно, ответ ей был известен. Ответ настолько немыслимый и отвратительный, что Кейтлин похолодела. Нет, думала она, не это. Умоляю, Мейсон, только не это!
— Я хочу знать, — настаивала она, — почему мне не придется больше надрываться? Ты освобождаешь меня от выплат?
Глаза Мейсона лучились торжеством.
— Я знал, что ты догадаешься!
— Значит, это правда.
Глаза его вспыхнули еще ярче.
— Конечно.
— Мы провели вместе ночь, и ты освободил меня от выплаты.
— Не от одной выплаты. Пойми, любимая...
— Убирайся из моего номера, Мейсон, — холодно потребовала Кейтлин.
— Сейчас? — недоверчиво переспросил он. — Но я же только начал тебе объяснять...
— Не хочу ничего слышать. Уходи.
— Это глупо.
— Вон отсюда, — приказала она так холодно, как только могла. Трудно говорить спокойно, когда разум твердит одно, а тело настойчиво требует противоположного.
Мейсон даже в лице изменился.
— Что на тебя нашло, Кейтлин?
— Пожалуйста. Просто уйди.
— Ты что — серьезно? — Он смотрел так, будто видел впервые.
— Абсолютно серьезно.
— Не понимаю, мы провели дивную ночь...
— Дивную, — эхом откликнулась Кейтлин.
— А сейчас ты гонишь меня прочь.
— Я прошу тебя уйти.
— Не понимаю тебя. — По тону чувствовалось, что Мейсон начал злиться.
— Все просто: эта ночь была ошибкой.
— Она не была ошибкой, Кейтлин. Ни для одного из нас.
Он попытался дотронуться до нее, но Кейтлин удалось увернуться, и она отодвинулась на самый краешек кровати.
— Это была ошибка, — повторила она. — Я хочу забыть о ней.
— Ты не можешь этого хотеть, Кейтлин!
— Хочу — насколько вообще могу чего-то хотеть. Ты собираешься вылезать из моей постели, Мейсон? Или мне вызвать охрану?
Мейсон долго мрачно смотрел на нее.
— Охрана не понадобится, — ровно проговорил он наконец.
Кейтлин спокойно наблюдала, как Мейсон одевается. Вышел он, не оглядываясь, и она не стала окликать его.
И только когда за Мейсоном закрылась дверь, самообладание покинуло Кейтлин. Ее затрясло, да так, что зуб на зуб не попадал.
Она поверила всему. Каждому слову. Ей так хотелось верить! Как, должно быть, забавлялся Мейсон ее пылом и страстью!.. И почему бы нет? Она ведь делала именно то, что он хотел.
— Ты купил меня, Мейсон Хендерсон, — горько бросила она в тишину пустой комнаты. — Я спала с тобой, потому что люблю тебя. А для тебя это была всего лишь услуга. Услуга! Ненавижу это слово. Я отдалась тебе, а взамен ты намеревался освободить меня от платы по закладной. Почему ты не был со мной честен, Мейсон?
Минувшая ночь была самой прекрасной в жизни Кейтлин. Несколькими часами позже она чувствовала себя оскорбленной, униженной и одинокой — ею попользовались и выкинули.
— Как ты мог, Мейсон? — Она всхлипнула.
Зарывшись лицом в подушку, Кейтлин плакала, пока у нее не осталось слез.
Мейсон звонил каждый день, порой и по несколько раз. Кейтлин снимала трубку, молча выслушивала его тирады, после чего клала трубку на рычаг.
Последний раз Мейсон почти кричал:
— Черт побери, Кейтлин, это ни на что не похоже! Если ты думаешь, что я у меня нет других дел, кроме как накручивать твой номер, то ты ошибаешься!
Кейтлин твердила, что не иметь дела с Мейсоном — огромное облегчение, и даже себе не сознавалась, как сильно скучает по нему. Она глубоко любила его, это правда, но правда и то, что чувства ее никогда не пользовались взаимностью.
