Вздохнув, Мэдисон села за кухонный стол и посмотрела в окно. Похоже, сегодня им не удастся остаться в доме одним. За завтраком Кори объявил, что они с Эбби передумали и поедут в гости в другой раз. Она бросила взгляд на Стоуна и по выражению его глаз поняла, что он тоже разочарован.
— Прекрасный день для пикника, правда? — Эбби с улыбкой смотрела на дочь.
Мэдисон равнодушно пожала плечами.
— Наверное.
— Тогда почему бы тебе не найти Стоуна и не предложить ему съездить в Сидар-Каньон? Вы можете взять машину, а не ехать верхом. Там очень красиво, есть прекрасное озеро. Ты можешь взять с собой купальный костюм.
Мэдисон оживилась. Звучит заманчиво, но…
— У меня нет купальника.
— Ты можешь взять один из моих. Когда мы ехали сюда, Кори первым делом побеспокоился об этом. Нельзя упускать возможность поплескаться в термальных источниках и озерах, ведь их здесь очень много.
Мэдисон выглянула из окна. Стоун стоял у ворот загона для скота, наблюдая, как его дядя пытается заарканить бычка.
— Стоун, наверное, занят и не сможет оторваться от работы.
— Ну, не знаю. У меня такое чувство, что ему понравится твое предложение.
Стоуну оно определенно понравилось, и он немедленно отправился в дом, чтобы принять душ и переодеться. Он умирал от желания остаться наедине с Мэдисон. То, как он вел машину, свидетельствовало, что ему не терпится добраться до места назначения.
— Мы доедем в целости и сохранности, Стоун?
Он искоса взглянул на Мэдисон и понял, что, несмотря на улыбку, она намекает, чтобы он сбавил скорость и не делал слишком резких поворотов.
— Прости. Не могу дождаться, когда мы наконец доедем.
Она посмотрела на него с невинным видом.
— Почему? Ты голодный? Тебе не дает покоя корзина с едой?
Стоун посмотрел ей в глаза и решил сделать признание.
— Да, я голодный, но мой голод не имеет никакого отношения к тому, что лежит в этой чертовой корзине. Разве ты не знаешь, что не даешь мне покоя? — Он увидел, как по лицу Мэдисон скользнула улыбка. Каждый раз, когда ее юбка приподнималась, обнажая ноги, он не мог отвести от них глаз, хотя ему следовало смотреть на дорогу.
— Знаю. Я просто хотела убедиться, что ты хочешь меня, — призналась Мэдисон, усмехнувшись.
Тормоза завизжали, и машина внезапно остановилась. Сделав глубокий вдох, Стоун повернулся к Мэдисон.
— Я хочу тебя, Мэдисон, не сомневайся. Я хочу тебя так сильно, что мне больно. Я хочу тебя так сильно, что если не войду в тебя как можно скорее, то окажусь в неловком положении.
Она посмотрела вниз и кивнула, когда увидела то, о чем он говорил.
— Тогда нам следует поскорее добраться до места.
— Нет.
— Нет? — удивилась она.
— Нет, я больше не могу ждать.
Мэдисон не смогла скрыть удивления, когда увидела, что Стоун принялся расстегивать рубашку. Он снял ее и швырнул на заднее сиденье. Каждый раз, когда Мэдисон видела Стоуна без рубашки, ее бросало в жар. Его нагота всегда возбуждала ее.
— Ты не хочешь сказать мне, что здесь происходит? — тихо спросила она. Желание переполняло ее, не давая говорить.
Стоун широко улыбнулся.
— Мы с тобой здесь — вот что происходит. И единственное, что мне нравится в этой машине, — она довольно просторная. У моего брата Дейра есть такая машина, и однажды он одолжил ее Сторму. Потом он пожалел об этом. Сторм воспользовался ее размерами, когда отправился на свидание.
Мэдисон усмехнулась.
— Похоже, твой брат Сторм малый не промах!
— Вот именно. Почему-то женщины тоже так думают, и в Атланте его называют Великолепный Сторм. Хотя никто из нас не видит в нем ничего великолепного, женщины находят его неотразимым. Не знаю, кто из них хуже — он или Даренго.
Расстегнув молнию, Стоун приподнял бедра, чтобы стянуть с себя джинсы. Он заметил, что Мэдисон внимательно смотрит на него.
— Вместо того чтобы наблюдать за мной, ты могла бы начать раздеваться.
Она невинно моргнула.
— Ты же не предлагаешь, чтобы я обнажилась?
— Да, я предлагаю тебе сделать именно это, потому что сегодня мне хочется видеть тебя без одежды. Я хочу чувствовать под собой твое обнаженное тело. Затем я хочу войти в тебя и ласкать до изнеможения, хрипло прошептал он.
У Мэдисон глухо забилось сердце и низ живота опалило жаром.
— Хорошо, ты убедил меня, — сказала она и, сняв трусики, зажала их в руке. — Мне нужно не забыть надеть их. Я не хочу, чтобы потом твой дядя, как Дейр, обнаружил их в своей машине.
Стоун протянул руку, выхватил у нее кружевные трусики и сунул в карман джинсов. Затем вынул пачку презервативов.
— Постараюсь не забыть отдать их тебе, — усмехнулся он, отбрасывая джинсы на заднее сиденье. — Помочь тебе снять блузку и юбку?
Мэдисон улыбнулась.
— Спасибо, не нужно. Думаю, я справлюсь сама.
— Хорошо.
И он с наслаждением принялся смотреть на нее. Его обрадовало, что Мэдисон отказалась от его помощи, потому что в его теперешнем состоянии он бы попросту сорвал с нее одежду. У Стоуна перехватило дыхание, когда он увидел, что на ней нет бюстгальтера. Мэдисон сняла блузку, ее упругие груди вырвались на свободу.
Мэдисон взглянула на Стоуна. Боже, как она хочет его! Его признание, что он хочет войти в нее и ласкать до изнеможения, воспламенило ее. Она не чувствовала ни малейшего смущения от своей наготы. Со Стоуном ей удается быть и благопристойной, и распущенной. Когда он откинул спинку сиденья, она облизнула губы и посмотрела на него.
— Ты уверен, что никто не захватит нас врасплох? — Ее голос прозвучал необычно хрипло.
— Уверен, иначе я никогда не позволил бы тебе раздеться. Я буду единственным мужчиной, который когда-либо увидит тебя обнаженной.
Мэдисон открыла рот, чтобы сказать, что это похоже на выражение желания не расставаться с ней еще некоторое время, но не успела найти подходящие слова, потому что Стоун впился в ее губы и потянул ее на себя.
Его поцелуй был наполнен желанием и потребностью, которые он сдерживал последние две недели, и по глухому стону, вырвавшемуся у Мэдисон, ему стало ясно, что она оценила его поцелуй.
Он смотрел на Мэдисон, и желание, горевшее в его темных глазах, растрогало ее, как никогда прежде. Она ответила на его улыбку.
— Я знаю, что эта машина просторная. Давай-ка проверим, насколько она прочная.
Мэдисон не успела понять, что он имеет в виду, потому что частые ритмичные толчки заставили ее застонать от удовольствия. Сиденье раскачивалось в такт движениям их тел, и она подумала, что вся машина содрогается от его неистовых усилий.
