Реджиналд стиснул зубы, представив, что могло бы случиться, если… Нет, никто не смеет причинить зло Дайане. Его Дайане, что бы она там ни говорила!
— С тех пор я дала себе слово быть очень послушной, очень хорошей. Мне всегда твердили, что с детьми, которые слушаются маму и папу, ничего не случается. И я старалась, старалась изо всех сил. Вот только ничего не вышло. Конни возненавидела меня, ведь это она всегда была хорошей девочкой, ну, в крайнем случае, Джулия. Но только не я, понимаешь?
Реджиналд кивнул. Дайана, похоже, рассказывала ему что-то очень личное.
Взволнованная женщина отпила глоток из чашки и продолжила. Глаза ее подозрительно блестели.
— Я решила, что вражда пройдет, когда мы вырастем, но не тут-то было. И тогда я как бы самоустранилась. Прощай, принцесса в розовом платье! Здравствуй, паршивая овца!.. Я думала, что, вернув Конни первенство, перестану быть объектом ее ненависти, но опять-таки ничего не изменилось. Особенно когда за мной стал ухаживать Дэниел…
Реджиналд весь обратился в слух. Он знал, что между теперешним мужем Констанс и Дайаной что-то было. Но что?
— Мы должны были пожениться, — торопливо продолжала она. — Но за несколько недель до свадьбы я застала их вдвоем.
— Что?!
— Они были вместе, — терпеливо пояснила Дайана. — В моей постели. Можешь себе представить?
Как Констанс могла так поступить с родной сестрой? Реджиналд вскипел от возмущения. Для него, выросшего в строгой и высоконравственной семье, подобное казалось дикостью.
Неудивительно, что с тех пор Дайана боится прикипеть к кому-либо душой. Травма, нанесенная даже такой напыщенной скотиной, как Дэниел, все равно чувствительна. И забудется не скоро. С каким удовольствием Реджиналд свернул бы этому хлыщу челюсть!
— Ди…
— Я не шпионила за ними, ты не думай, — шепотом продолжила она, низко наклонив голову. — Я просто не знала, что они там. Вернулась с полдороги за забытой сумочкой и услышала, что кто-то смеется в моей спальне. Это были Дэниел и Конни, они занимались любовью… на моей кровати. Я слышала, как она скрипела…
— Ты не должна была мне это рассказывать, Ди, — быстро произнес Реджиналд.
— Но я хочу, чтобы ты понял. Понял меня! Я об этом никому еще не говорила.
Молодой человек взволнованно кивнул. Как он мог помочь ей, как мог научить снова поверить в любовь?
— Я порвала с Дэниелом, но никому ничего не объяснила. Папа и мама решили, что это я виновата в том, что Дэниел расторг помолвку. Через несколько месяцев он женился на Констанс. Она была только рада, что обставила младшую сестру… Я иногда думаю, как хорошо, что все это произошло до свадьбы. Если бы я вышла за Дэниела, то сколько огорчений он бы мне принес! Человек, которому нужна жена, с которой не стыдно появиться на людях, и неважно, что творится в ее душе…
Голос Дайаны прервался. Подступившие слезы мешали ей говорить.
— Ты в порядке? — спросил Реджиналд.
Она кивнула.
— Дэниел больше зарился на деньги моего отца, чем на мою… небесную красоту. Ему было все равно, какую из дочерей заполучить.
Пять минут наедине с этой скотиной. Только пять минут — вот и все, чего хотел Реджиналд в данный момент. Он успел бы размазать Дэниела по стенке за то, что негодяй причинил столько горя его Ди!
— Чем я могу тебе помочь?
— Ничем. Я просто стремилась, чтобы ты понял: больше всего на свете я боюсь быть обманутой снова. Все равно кем. Это так больно, что второго раза мне не вынести! Именно поэтому прошу тебя: давай отменим вечеринку.
Реджиналд внимательно посмотрел на Дайану, потом ласково вытер ей слезы.
Я никогда не предам тебя, Ди, — тихо сказал он. — Не бойся. Мы…
— Да, знаю. Вы, Ланкастеры, еще никогда никого не предавали, — улыбнулась молодая женщина.
— Нет, не то. Мы могли бы быть вместе…
— На вечеринке?
Реджиналд собрался было попросить ее переменить решение, но не стал этого делать. Не сегодня. Или, возможно, никогда. Нужно было время, чтобы осмыслить услышанное.
— Поговорим об этом завтра. А сейчас я отвезу тебя домой.
На следующий день ситуация еще больше усложнилась. Подробно расспросив будущих молодоженов о том, что им приглянулось в торговом центре, родители Дайаны вроде бы остались очень довольны.
Олимпия просмотрела список и внесла в него несколько изменений. Она сочла невозможным обойтись без настоящих шелковых простыней и без позолоченных чайных ложечек. Почему-то эти самые ложечки казались ей чем-то ужасно важным. Затем список был, так сказать, утвержден и подписан, а покупки одобрены.
Реджиналд ошеломленно наблюдал за кипучей деятельностью трех женщин… Впрочем, нет, что касается Дайаны, то она, потрясенная не меньше, чем он, пребывала в странном оцепенении. Обсуждала приготовления к вечеринке, будущую свадьбу, ожидающую их непременно и невообразимо прекрасную семейную жизнь и при этом как бы находилась вне реальной действительности… То и дело молодой человек ловил на себе ее беспомощный и растерянный взгляд, в котором сквозила странная надежда.
«Ну пожалуйста, пожалуйста, пусть это все окажется правдой!» — читал он в глазах Дайаны. «Как бы мне хотелось оказаться в тысяче миль отсюда!» — столь же ясно говорило выражение ее лица минуту спустя.
Чтоб ты провалился, Реджи, на самом деле думала молодая женщина, не в силах вытерпеть укоризненного взора синих глаз, в котором явственно отражались напряженные попытки если не совладать с ситуацией, то хотя бы понять, что же на самом деле происходит… «А то происходит, что мы полным ходом несемся под венец! — изо всех сил хотелось завопить Дайане. — И все из-за твоей чертовой деликатности!»
После очередного завтрака в кругу семьи она отправилась в небольшой спортзал, расположенный в подвале дома. Ей требовалось успокоить нервы. Небольшая пробежка и долгая работа с тренажерами — вот что нужно всякой женщине, попавшей в такую идиотскую ситуацию. А еще лучше пистолет — перестрелять всех окружающих или застрелиться самой…
Яростно сопя, Дайана напрягала мышцы, пытаясь при этом расслабиться душевно. Не тут-то было! Интересно, как чувствуют себя настоящие невесты? Должно быть, находятся на седьмом небе от счастья… или в постелях своих женихов.
Постоянное чувство неудовлетворенности, преследующее ее уже несколько недель, сводило с ума. Проклятый Реджи, такой сексуальный, с этой его вечной улыбочкой и манерами невинного агнца, решил, видимо, занять позицию под названием «до свадьбы — ни за что!».
Но ведь свадьбы-то не будет!
