Девушка растерянно посмотрела сначала на тарелку с омарами, потом на Даррена.
— Одна незначительная деталь, — усмехнулась она, — я понятия не имею, как это есть.
— Ну что ж, — беспечно произнес он, стараясь, чтобы его слова не звучали как объяснение урока в школе, — для начала мы должны чем-нибудь вооружиться, чтобы обезопасить себя от того беспорядка, который сейчас устроим.
Он пошел в ванную и вернулся с двумя банными полотенцами.
— Жаль, что нет других цветов, только синие, — сказал он, заправляя края полотенца за воротничок ее платья.
— Наверное, можно закрепить полотенце английской булавкой, — предложила Кейт.
— Я похож на человека, у которого есть в доме булавки?
Кейт рассмеялась.
— У меня есть, я могу принести.
— Нет, — возразил он, — будем импровизировать. Ну, теперь на штурм омаров! — скомандовал он.
Наблюдая за Кейт, которая расправлялась с омаром, Даррен заметил:
— Кстати, ты знаешь, что омар — возбуждающее средство?
В ее глазах искрились смешинки. Она спросила, поддразнивая:
— Ты хочешь всю вину переложить на омаров?
— Да, — грозным шепотом ответил он, медленно приближаясь к ней. Кейт громко рассмеялась. Даррен оборвал ее смех, завладев ее губами.
— Говорят, что и устрицы являются возбуждающим средством, — сказала Кейт после поцелуя.
— Договорились, будем завтра ночью есть устриц.
— Эдгар, ты меня избалуешь!
— Я согласен всю оставшуюся жизнь баловать тебя, — пообещал он.
Внимательно посмотрев в его глаза, Кейт поняла, что он подразумевал именно то, что сказал. Это не было шуткой или пустыми, ничего не значащими словами.
Они не говорили ни о каких серьезных отношениях. У нее своя жизнь, у него своя. Но только всякий раз, когда их взгляды встречались, всякий раз, когда он прикасался к ней, она начинала трепетать от волнения.
— А на десерт будет кое-что специальное, — предупредил он.
Что-нибудь вроде волшебной ночи? — подумала она, а вслух спросила:
— И что же?
— Ты.
Ее сердце пропустило удар, когда он встал из-за стола и подошел к ней. Прежде чем она поняла, что задумал Эдгар, он подхватил ее на руки и понес в спальню.
— Как прошли выходные? — спросила Руби.
— Прекрасно. — Кейт продолжала разбирать на своем столике ножницы и расчески, не поворачиваясь к подруге лицом.
До открытия салона оставалось несколько минут.
Руби села перед зеркалом и поправила макияж.
— Прекрасно, — фыркнула она. — Ну да. Уж не с херувимчиком ли?
— Разве он не казался тебе хорошим?
— Хорошим? Да, наверное. Даже больше. Он потрясающий. Но только разве с ним можно развлекаться? Разгадывать вместе кроссворды? Или обсуждать проблемы ядерной физики? — Руби рассмеялась над собственной шуткой.
— Нет, Руби, ты ошибаешься. Вот смотри, например, мы с ним ели омара, пили шампанское и… было еще кое-что. Интересно? Мы занимались любовью бесконечно. — Кейт намеренно растягивала слова, особенно последние три.
— Bay! — воскликнула Руби. От неожиданности она дернула рукой, в которой держала помаду, и нарисовала себе на лице красную черту.
Теперь была очередь Кейт ехидничать и развлекаться.
— Держи! Вытри лицо, ты вся перепачкалась! — смеясь, сказала Кейт.
— Кейт! Ты так пошутила, да? — спросила Руби, игнорируя протянутый Кейт платок. — Или нет? О, боже мой, ты серьезно?
— Ох, Руби! Он просто сводит меня с ума. Знаешь, я сама сначала думала, что он чудак и ужасный зануда. Но он такой ласковый, добрый и такой… хороший любовник! — Кейт зарделась от воспоминаний. — И знаешь, дело не только в сексе. Дело в нем самом. Он невероятный человек!
— Ну, и как он выглядел в шортиках с херувимчиками? — усмехнулась Руби.
Кейт мечтательно улыбнулась, вспоминая, как сняла с Даррена брюки и увидела, что на нем шорты, которые она ему купила.
— Он выглядел фантастически! — промурлыкала она.
— Все, девочки, начинаем, — объявила хозяйка салона, проходя к себе в кабинет.
Руби пошла открывать дверь. Вошли первые посетители.
Работая, Кейт размышляла над тем, каким идеальным казался ей Брайен и кем он оказался на самом деле. А с Эдгаром было все наоборот.
Во время перерыва Кейт решила позвонить Эдгару домой, она знала, что у него скоро закончатся выходные и ему придется вернуться на работу, на которой он будет пропадать целыми днями. И Кейт от одного осознания того, что они будут реже видеться, уже становилось грустно.
— Привет, — сказала она, когда он взял трубку.
— Привет, — его голос стал бодрее, когда он узнал ее, — моя кровать, моя квартира, мое сердце, моя жизнь, стали такими пустыми, когда ты ушла. Когда мы увидимся снова?
— Я ухожу с работы в три. Так что мы можем взять корзинку и отправиться на пикник.
После небольшой паузы он отозвался:
— А, пикник… — В его голосе не было радости.
— Что с тобой, Эдгар? У тебя аллергия на траву? Или что?
— Нет, просто я не люблю быть на людях, когда вокруг много народа. Вот и все.
— Послушай, а ты не страдаешь агорафобией? Боязнью толпы? У тебя связано с этим какое-то неприятное воспоминание?
— Нет, все прекрасно! Я зайду за тобой в четыре.
После работы Кейт заглянула в магазин и купила все необходимое для пикника — жареного цыпленка, картофельный салат, немного маслин, хрустящий хлеб и сыр.
Немного подумав, Кейт добавила к этому кексы с изюмом и фрукты.
Дома она упаковала все в корзинку, положив сверху плед и пластмассовую посуду.
Эдгар спустился вниз, когда она несла корзинку к машине.
Он показался ей еще более нелепым, чем когда бы то ни было. Наверное, это потому, что я уже привыкла видеть его без очков и не замечала, что он сутулится, подумала Кейт. Ну и пусть, решила она для себя, дело ведь не в его внешности, а в том, какой он человек!
Хотя ей все равно нравилась его внешность. Его серые серьезные глаза, его лицо, его сильное тело. А его очаровательная улыбка!
Неважно, что у него такой глупый вид в этой одежде и очках. Он все равно был милым, симпатичным парнем.
Восхитительный и сексуальный! Кейт улыбнулась.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он, приблизившись и поцеловав ее.
Они поехали на машине Кейт, и она была за рулем.
— Я понимаю, что ты не любишь быть среди людей, — сказала она, — поэтому мы поедем в ту часть прибрежного парка, где обычно не бывает много народу, хорошо?
В первые минуты, когда Кейт и Даррен расположились для пикника, молодой человек явно нервничал, постоянно оглядывался, но потом вроде бы стал поспокойнее.
