И все же, страдая от своей утраты, она не жалела о происшедшем. Быть любимой таким мужчиной, знать, что он желал тебя, пусть недолго, — все равно это счастье, драгоценный подарок, который всегда будет с ней.
В дверь позвонили. Джил взглянула на часы. Половина седьмого. Точность — вежливость королей! Девушка тряхнула головой и улыбнулась. Она будет с Огастесом внимательной и любезной, а прошлое просто забудет.
Джил спустилась в холл, и тут зазвонил телефон и раздался звонок. Она растерялась: куда бежать?
Девушка бросилась к двери, открыв ее перед обескураженным Огастесом.
— Заходи, — торопливо произнесла она, — чувствуй себя как дома, а я пока поговорю по телефону.
Оставив приятеля у двери, Джил подбежала к аппарату и, вдохнув побольше воздуха, подняла трубку.
— Алло. — Сердце ее бешено колотилось, но голос звучал спокойно.
— Джил! Это я, Макс.
Она должна была знать, что это случится. Да еще в присутствии Огастеса, который мог слышать каждое слово!
— Привет! Как поживаешь?
— Прекрасно, — бодро ответил Макс. — Послушай, Джил, прости, что не звонил тебе так давно. Бесконечные семейные советы совсем меня измотали.
— Понимаю, — холодно сказала она.
На какое-то время на том конце провода воцарилась тишина. Потом он заговорил вновь, и на этот раз в голосе звучало искреннее сожаление.
— Джил! Ты меня правда понимаешь?
— Конечно.
— Тогда, что с тобой?
— Ничего. Абсолютно ничего. Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, никаких осложнений после аварии нет?
— И все же что-то с тобой не то. Послушай, я ведь объяснил, почему не звонил. Ты сердишься?
— Нет, нисколько. Я только опаздываю на ужин. — Джил рассмеялась. — Твой звонок застал меня уже у двери.
— Понимаю. — И после продолжительной паузы: — с Огастесом?
— Совершенно верно, — ответила она веселым беззаботным тоном. — Неудобно заставлять его ждать. Спасибо, что позвонил. Рада, что у тебя все в порядке.
— Когда ты вернешься?
— Не знаю, скорее всего, поздно.
— Тогда я позвоню тебе завтра. Нам надо кое-что прояснить.
— Всего доброго, Макс!
Джил положила трубку и пошла к Огастесу. Он стоял на том же месте и выглядел не слишком бодро.
— Звонил Макс Горинг? — тихо спросил Огастес, одевая ей пальто.
— Да, — ответила Джил, полуобернувшись к нему и одарив его теплой улыбкой. — Он позвонил, чтобы еще раз поблагодарить за заботу и внимание, оказанные ему в этом доме.
Доктор слегка порозовел и опустил глаза.
— Я знаю, что это не мое дело, Джил, и не хочу, чтобы ты решила, что мне нравится подслушивать чужие разговоры, но мне показалось, что здесь что-то большее, чем просто вежливость.
Джил задумалась, подбирая нужные слова. Она не могла лгать Огастесу, но все, что касалось Макса, было настолько туманным, что говорить об их романе, как о чем-то серьезном, имеющем будущее не хотелось.
— Тебе как старому другу могу признаться, что, когда Макс был здесь, между нами действительно что-то возникло, но я сильно сомневаюсь, что это «что-то» будет иметь продолжение.
Доктор нахмурил брови и открыл было рот, готовясь наставить ее на путь истинный, но осекся и даже попытался улыбнуться.
— Ну, что же, это твоя жизнь, Джил. Каждый выбирает для себя то, что ему кажется лучшим. Но ты знаешь, как я к тебе отношусь, и, если буду нужен, только позови, я приду. Теперь мы можем ехать? Я заказал столик на семь часов.
Джил неплохо провела время в компании старого друга. Она была ему благодарна за то, что вытащил ее из дому. Огастес действительно хорошо относился к ней. Они не надоедали друг другу постоянными звонками, но он словно чувствовал, что сейчас она нуждалась в его обществе. Когда он доставил ее домой и, по-братски чмокнув в щеку, ушел, Джил почувствовала себя намного лучше, чем за все последние недели.
Не успела захлопнуться дверь, как зазвонил телефон. Джил взглянула на часы. Начало одиннадцатого. Не будет же Макс звонить в такой поздний час. Она медленно прошла в холл и подняла трубку.
— Джил! — Макс говорил раздраженно-властным тоном. — Я пытался весь вечер до тебя дозвониться.
— Я же сказала тебе, Макс, что еду ужинать.
— С Огастесом!
— Да.
— Послушай. Я думал об этом. Так не может продолжаться. Это просто чепуха какая-то. Я чувствую, как ты ускользаешь от меня, а ведь ты — единственная радость в моей жизни. Хватит ходить вокруг да около, пора все поставить на свои места.
— Да, — с упавшим сердцем сказала она, — согласна с тобой.
— Я чертовски устал, но не могу все бросить и приехать к тебе, не разрушив при этом планы многих и многих людей.
Джил ждала продолжения, затаив дыхание. Сейчас он сообщит ей, что между ними все кончено, что он не может оставить мир, которому принадлежит, и уже готовилась пожелать ему всего хорошего.
— Но я не вижу причин, почему мы должны жить в разлуке, — торопливо проговорил он словно речь была подготовлена заранее. — Поэтому я хочу, чтобы ты упаковала сумку и первым же рейсом вылетела в Сан-Франциско. Тебе пора познакомиться с моей семьей, посмотреть, как я живу. Ты можешь остановиться у моей сестры Вирджинии. Она все знает и будет рада составить тебе компанию. Итак, когда тебя ждать?
Два дня спустя, все еще находясь в прострации, Джил поднялась на борт самолета в суетливом и неудобном аэропорту Сиэтла, откинулась в кресле и стала смотреть в иллюминатор.
Все казалось ей нереальным. Макс не просто просил ее приехать в Сан-Франциско, а считал ее присутствие там необходимым. Он хотел быть с ней. Сейчас ничто не удерживало ее на берегу океана. Осенняя миграция закончилась, а следующая начнется только весной. Джил, правда, предстояло завершить статью, но она могла сделать это и в Сан-Франциско. Рабочие материалы она прихватила с собой.
Громадный реактивный лайнер устремил хищный нос в небо и взмыл ввысь, земля провалилась куда-то, и Джил невольно задумалась, не сошла ли она с ума, согласившись на эту поездку.
Однако дело было сделано, из самолета не выпрыгнешь. Главное, что скоро она увидит Макса. Джил улыбнулся своим мыслям. Вот ведь что странно — главным аргументом в пользу путешествия стало то, что пресловутая Вирджиния приходилась ему всего лишь сестрой!
Полет длился часа полтора, и не успела она хорошенько отдохнуть после суетливого дня, сборов, ожидания в здании вокзала, как самолет приземлился в аэропорту Сан-Франциско. К этому часу уже стемнело, и в ночном небе особенно красиво выглядели ярко освещенный город и два величественных моста, мерцающих цепочками огней.
