рамах. Она не была здесь раньше. Они несколько раз встречались с Ренатой на улице, словно та не хотела, чтобы Эмили бывала в ее доме.
Хавьер быстро подошел к входной двери и забарабанил в нее. Эмили шла медленнее, поэтому увидела Габи, когда та открывала дверь.
Она выглядела ужасно. Ее глаза были красными и опухшими от многих часов рыданий, но боль и страх в них зацепили Эмили больше всего. Ее красивые длинные каштановые волосы свисали спутанными прядями. Ссутулившись, она выглядела маленькой и уязвимой.
— Где она? — прорычал Хавьер.
Габи подняла руку, чтобы остановить его, но Хавьер протиснулся мимо нее и ворвался в дом. Эмили обняла Габи, и девушка снова расплакалась.
— О, любовь моя, — сказала Эмили, убирая волосы с ее лица. — Что случилось?
Габи только покачала головой.
Как только в большом коридоре послышались крики, Габи направилась туда, не оставив Эмили иного выбора, кроме как следовать за ней. Торопясь не отставать, Эмили вошла в гостиную, где Рената, Хавьер и незнакомый мужчина стояли лицом друг к другу.
Рената вскинула голову и ядовитым взглядом уставилась на Эмили:
— Уведите ее отсюда! Я не желаю смотреть на нее.
Но оказалось, что Рената требует вывести из комнаты Габи.
— Забавно, — проговорил незнакомец по-английски с сильным акцентом. — Ты послала ее за мной, как Мату Хари, а теперь хочешь избавиться от нее?
— Зачем она мне? — спросила Рената. — Она — обычная шлюха.
Эмили ахнула, а Габи вздрогнула, как от удара. Что бы здесь ни происходило, Габи не нужно было это видеть или слышать. Посмотрев на Хавьера, который понимающе кивнул, она увела Габи в коридор, вниз по ступенькам и в машину, не отпуская молодую женщину из своих объятий.
— Это неправда, — твердо произнесла Эмили, успокаивая ее. — Твоя мать не права.
Хавьера трясло от ярости, которая казалась всепоглощающей.
— Я слышал, семья Касас ведет дела по-другому, — произнес незнакомец, с отвращением качая головой. — Это неприемлемо. И ужасно.
— Кто ты? — спросил Хавьер.
Мужчина ростом с него самого взглянул на Ренату и снова на Хавьера:
— Ты не знаешь?
— Если бы знал, не спрашивал! — прорычал Хавьер.
— Дамочка, вы свихнулись, — сказал незнакомец, обращая внимание на Ренату. — Мои адвокаты тщательно все изучат, а потом… — он посмотрел на Хавьера: — Она пыталась продать мне акции твоей компании.
— «Касас текстайл»?
— Нет. Я имею в виду твою компанию. Она месяцами заключала сделки от твоего имени. Мне уже принадлежит пятьдесят процентов «Касас текстайл».
У Хавьера зазвенело в ушах. Незнакомец с отвращением покачал головой и протянул Хавьеру свою визитку.
— Я буду на связи. Похоже, вам есть о чем поговорить.
Мужчина ушел.
Не глядя на визитку, Хавьер сунул ее в карман и повернулся к Ренате.
Она пыталась смотреть на него с вызовом. По ее мнению, она не сделала ничего плохого. В конце концов, она всегда вела себя так, будто все, что принадлежало Хавьеру, принадлежало и ей. Он покачал головой. Она действительно сошла с ума.
— Не смотри на меня так. Я твоя мать.
— Ты вспоминаешь об этом только тогда, когда тебе нужны мои деньги. Что ты натворила?
Она пожала плечами и прикоснулась пальцем к уголку губы, словно проверяя помаду.
— Как ты могла так разговаривать с Габи? — спросил он, не сдерживая ярость.
— Это правда. Она…
— Мне наплевать, что, по-твоему, она сделала!
Взгляд Ренаты стал ледяным.
— Как ты смеешь?…
— Я? — Он расхохотался, а потом изо всех сил постарался выровнять дыхание. — Если этот человек выдвинет требования, я не буду стоять у него на пути. Если найдутся другие «инвесторы», я их тоже поддержу. Что касается Габи, то ты больше никогда ее не увидишь. И если ты попытаешься связаться со мной или с кем-то из моего круга, я вызову полицию.
Рената визгливо рассмеялась:
— Не драматизируй, Хави!
— Я серьезно. Обратись к врачу, Рената.
Хавьер повернулся спиной к матери и прошел по особняку, который никогда не был ему счастливым домом, спустился по лестнице и взял сумку Габи с ее телефоном и кошельком. Он сел в машину, где Эмили обнимала его рыдающую сестру, и Эстебан повез их в аэропорт.
В тишине слезы Габи разрывали его сердце, и никакое сочувствие Эмили не могло облегчить боль. Он позволил Ренате жестоко обращаться как с бизнесом, так и со своей сводной сестрой. Упершись локтем в дверцу машины и сжав кулак, Хавьер почти не двигался, пока они не добрались до взлетно-посадочной полосы. Он открыл дверцу прежде, чем Эстебан успел до нее добраться, и помог Эмили и Габи выбраться из машины и сесть в частный самолет.
Он приказал пилоту вернуться на аэродром недалеко от Фрихилианы и вошел в кабину, где Эмили укрывала Габи одеялом. Она поднесла палец к губам, показывая, что Габи наконец-то уснула.
Он смотрел на маленькую фигуру своей сводной сестры, удивляясь, как мог бросить ее на произвол судьбы. Он так старался добиться успеха в бизнесе, что забыл и о жене, и о сестре.
Когда они вернулись домой и Габи расположилась в гостевой комнате, в голове Хавьера созрело решение. Он тихонько вывел Эмили во внутренний дворик, взял два бокала и бутылку ее любимого белого вина.
— Прости, королева моя, — прошептал он, понизив голос, и взял ее за руку. — Я знаю, как ты хотела в Стамбул.
Эмили улыбнулась, успокаивая его тревогу.
— Все нормально. Ты был нужен Габи. А твоей матери требуется помощь специалиста, — мягко сказала она.
Хавьер кивнул, радуясь тому, что она с ним согласна.
Он откинулся на спинку стула, глубоко вздохнул
