Ознакомительная версия.
И Кэт начала составлять список, добавляя все новые и новые пункты, пока у нее не набралось два листа, исписанные мелким почерком. Вечером, во время привычной пробежки на дорожке в спортзале, она набросала некоторое подобие плана. И чем больше она о нем думала, тем сильнее вдохновлялась. Она даже потянулась за телефоном, чтобы обсудить все с Марко, но в последний момент передумала.
Очевидно, он слишком занят, поэтому не звонит.
Кэт нажала кнопку «Стоп», взяла бутылку с водой и опустошила ее наполовину, постепенно восстанавливая дыхание. Этот глупый секс перемешал все карты. Теперь она мыслила как любовница, а не как лучший друг. Лучшие друзья не задумываются над тем, кто звонит первым. Они просто звонят. Они не беспокоятся по поводу того, сколько дней, часов и минут прошло с того момента, когда они разговаривали в последний раз.
В тот момент, когда она, наконец, закончила тренировку, зазвонил телефон.
Звонил Коннор.
– Привет, незнакомец, – ответила Кэт слишком весело и громко, хватая со стула полотенце и направляясь на кухню.
– Что делаешь завтра? – спросил он.
– В субботу? – Кэт зажала телефон плечом, чтобы наполнить чайник. – Все как обычно. Смотрю телевизор. Обедаю в одиночестве. Прячусь от сотен папарацци, атакующих мой дом.
– А где Марко?
– Кажется, сейчас в Дарвине.
В трубке повисло недолгое молчание.
– Вы что, ребята, поссорились?
Кэт вздохнула:
– Нет. Просто не сошлись во мнениях.
– Это как-то связано с безумной новостью о вашем обручении, появившейся в прессе?
Кэт прошла в гостиную и включила телевизор, не включая звук.
– Частично. Просто я… Все очень сложно. Ребенок. Журналисты. Работа. Я чувствую себя виноватой из-за того, что репутации Марко наносится ущерб. Ты знаешь, что его спросили о нас вчера на церемонии открытия реабилитационного центра?
– Среди журналистов полно идиотов. Поэтому я приеду повидаться с тобой.
– Если бы это было единственной причиной, ты бы приехал ко мне гораздо раньше.
Смех Коннора слегка разрядил обстановку.
– Мы просто расслабимся. Будем полностью игнорировать журналистов, есть пиццу и смотреть «Х-файлы».
Кэт не сдержала улыбку.
– Звучит божественно.
– Или, знаешь, мы могли бы сплавать на остров к Марко. Там нам никто не помешает.
– Боже, не начинай. Иначе они переключатся с Марко на тебя.
Коннор снова рассмеялся:
– А что? Я люблю, когда мое имя появляется в прессе!
– Заткнись. Ты идиот, Коннор.
– Тсс… Только никому не говори об этом. Иначе моей репутации придет конец.
Следующим вечером, через полчаса после ее возвращения домой, в квартире Кэт раздался звонок домофона.
– Джексон.
– Я слышал, у вас намечается пицца-вечеринка?
Кэт улыбнулась:
– С пивом и танцующими обезьянами.
– Готов поучаствовать.
Кэт открыла дверь. Через пять минут Коннор появился в дверях с рюкзаком, аппетитной дымящейся пиццей и сияющей улыбкой.
– Ты – мой спаситель. – Кэт обняла Коннора, забрала у него пиццу и пропустила в квартиру.
– Полночь – не рабочее время для папарацци. Я никого не заметил поблизости.
Кэт поставила пиццу на кофейный столик.
– О, они на месте. Просто ты их не заметил. Они как крокодилы.
Коннор рассмеялся вслед Кэт, направляющейся на кухню за тарелками и напитками. Когда она вернулась, он держал в руках телефон.
– В чем дело? – спросила она.
– Все думают только о свадьбе. – Коннор медленно положил телефон на стол и снова развалился на диване. – Моя мама сходит с ума по этому поводу. Очевидно, удачливый тридцатитрехлетний мужчина должен иметь жену, чтобы выглядеть надежнее в глазах консервативных европейских инвесторов.
Кэт сочувственно погладила его по руке.
– Ну, должна признаться, что между мной и Марко нет того, что раздувает пресса.
Коннор вздохнул:
– Так есть в слухах хоть какая-нибудь правда?
– В каких именно? – Кэт опустилась в кресло-качалку.
– О свадьбе. Все ожидают вашего официального заявления, ты же знаешь. Вы не отделаетесь словами «без комментариев» и на этот раз.
– Я знаю. – Она внимательно посмотрела на него. – Да, – протяжно произнесла, наконец, Кэт.
– Да – что? Марко действительно предлагал тебе руку и сердце?
– Да. Пару раз.
– Ого. И что?
Кэт покачала головой:
– Он предлагал это для того, чтобы избежать кошмара с журналистами, что, учитывая нынешнее ужасное положение, оказалось бы в любом случае неэффективно. И это я еще не делала заявления по поводу беременности. Можешь себе представить, что будет тогда. В любом случае хватит об этом. У меня к тебе гораздо более важный разговор. Мне надо…
– Стоп. Перемотаем назад. – Коннор наклонился вперед. – Что-то более важное, чем твое счастье?
– Что?
Он вздохнул:
– Ты так ничего и не поняла?
– Что?
Он стукнул ладонью по столу:
– Ты и Марко. Вы созданы друг для друга.
Кэт почувствовала смущение, которое разбежалось мурашками вдоль ее позвоночника.
– Все не так, Коннор. Он – мой…
– Лучший друг. Да, да. Я знаю. – Коннор закатил глаза. – Звучит как заезженная пластинка – так часто вы это повторяете. Почему бы вам просто не признать, что вы любите друг друга, и не раскрыть эту мистификацию?
– Я правда люблю его, Коннор. И тебя я тоже люблю.
Он улыбнулся:
– Ну конечно, дорогая. Но ты не влюблена в меня.
Она отвернулась. Слова протеста застыли у Кэт на языке.
– Послушай, забудь об этом на мгновение. Мне надо сказать тебе кое-что. – Кэт наклонилась вперед, зажав ладони между коленями. – Ты же знаешь, что в прошлом месяце я сдавала анализы?
– Да? – Когда он увидел, что она кладет пиццу на тарелку и внимательно смотрит на него, лицо его стало напряженным. – Только не говори, что снова произошла ошибка.
– Нет, дело совсем не в этом. Ладно, причина того, что у меня не обнаружена болезнь, в том… – Все снова казалось абсолютно невероятным, хотя до этого она проговаривала про себя эти слова сотни раз. Но теперь, произнесенные вслух, они звучали совсем по-иному. – Кайт и Нина – не мои родные родители.
Коннор онемел от изумления.
– Что?
– Мне провели анализ крови. Нина и Кайт мне не родные, – терпеливо повторила Кэт.
Глаза Коннора расширились.
– Не может быть.
Кэт кивнула:
– Это правда. У нас с мамой несовместимые группы крови. Тогда мы полетели повидаться с отцом, и он все подтвердил.
– Мы? Марко летал с тобой?
Она кивнула:
– И это еще не все.
Коннор с трудом выдохнул:
– Боже, что еще?
Кэт улыбнулась:
– Коннор… Мой отец – Стефан Блэр.
На мгновение показалось, что весь мир застыл в молчаливом ожидании, пока, наконец, не раздался громкий, истеричный смех Коннора. Кэт сидела и смотрела, как трясутся его плечи и голова. Что это значит? Он… расстроен? счастлив? растерян?
Ознакомительная версия.
