Достав листы с готовой речью, Зейн слегка помедлил, отложил их в сторону, поправил микрофон и заговорил. Толпа мгновенно утихла. Начал Зейн с рассказа о планах по охране и использованию водоемов, чем заслужил легкие аплодисменты. Потом сказал, что ключ к процветанию лежит в образовании, и пообещал, что обязательно займется серьезным пересмотром школьного обучения. Затем он заговорил о роли семьи в жизни каждого человека, о своей любви к родной стране и преданности народу, уважительно отозвался об отце, правившем страной сорок лет, и пообещал достойно продолжить его дело, вызвав бурные овации собравшихся.
Но, даже чувствуя, что народ сейчас полностью на его стороне, он все равно жалел, что Мэдисон сейчас не может встать рядом с ним. Как бы он хотел, чтобы именно она стала его королевой! Но без поддержки совета об этом можно даже и не мечтать, да и сама Мэдисон… Захочет ли она расстаться с независимостью и полностью изменить свою жизнь? Она же говорила, что никогда не откажется от своей карьеры ради мужчины, и он не вправе требовать от нее такой жертвы. И все равно, даже думать невыносимо, что она скоро навсегда исчезнет из его жизни.
Кто-то дотронулся до его плеча, и Зейн резко обернулся, надеясь увидеть Мэдисон, но это оказался всего лишь Диб.
— Репортеры ждут вас в конференц-зале, эмир.
С речью он справился, осталось пережить интервью.
— Я скоро к ним приду. — Сперва ему нужно убедиться, что Мэдисон довольна его обращением к народу.
Так странно, раньше он никогда не искал женского одобрения… Похоже, Мэдисон сильно его изменила, даже сильнее, чем Женевьев в свое время. За последний месяц она как-то незаметно стала мерилом всех его суждений и дала сил пережить весь этот хаос, Зейн только сейчас понял, как много для него значит ее мнение. Да и сама она явно значит для него больше, чем ему бы того хотелось…
Последний раз помахав рукой, Зейн вернулся в кабинет и увидел, что Мэдисон смотрит по телевизору его обращение с комментариями политологов.
— Диб тебе все перевел? — спросил он, положив руки ей на плечи, но, почувствовав, как она напряглась, отстранился.
— Да, Диб все перевел, а ты отлично справился со своей работой.
Встав между ней и телевизором, Зейн заметил, что она бледна, а на лбу у нее блестят капли пота.
— Ты в порядке?
— Да. — Мэдисон резко встала. — Просто немного жарко.
С этими словами Мэдисон покачнулась, и Зейн поймал ее за руку, помогая устоять на ногах.
— Лучше присядь.
— Я же говорю, со мной все в порядке. — Она высвободила руку. — Мне просто нужно…
Закрыв глаза, она вдруг начала падать, и Зейн, едва успев подхватить ее на руки, осторожно опустил ее на диван.
— Не стой как болван! — рявкнул он на Диба, не в силах справиться с охватившей его паникой. — Немедленно позови доктора Барад!
Придя в себя, Мэдисон не смогла вспомнить, как оказалась на диване в кабинете Зейна. У нее слегка закружилась голова, а потом… Потом была одна лишь темнота.
Она попыталась приподнять голову, но ее остановил незнакомый женский голос:
— Не двигайтесь еще пару секунд, мисс Фостер.
Еще через пару мгновений Мэдисон наконец-то сумела сфокусировать взгляд и разглядела незнакомку.
— Кто вы? — хрипло спросила она.
— Майса Барад. — Доктор взяла со стола стетоскоп. — Я врач и друг семьи.
А еще эта красотка — именно та женщина, у которой ночевал Зейн.
— А где Зейн?
— Вышел вместе со своими головорезами, чтобы я могла спокойно тебя осмотреть.
— Доктор, что же со мной случилось?
— Ты потеряла сознание, и прошу тебя, зови меня просто Майсой. — С этими словами она прижала к груди Мэдисон холодный цилиндрик и несколько минут внимательно слушала. — Так, с сердцем у тебя все в порядке.
Если не считать того, что оно вот-вот разобьется.
— Приятно слышать.
— И давление у тебя нормальное.
— Тогда почему я свалилась?
— Ты достаточно ешь и спишь?
Справедливости ради стоило бы признать, что в последнее время она ест гораздо больше, чем просто достаточно.
— С едой все в порядке, а вот сон… У меня было столько дел в последнее время… — Мэдисон решила не говорить, что не может толком выспаться — в основном из-за Зейна.
— Когда у тебя последний раз была менструация?
— Если честно, то не помню. У меня всегда были проблемы с циклом. Я родилась с одним яичником, и мой доктор даже не уверен, что он работает.
— То есть ты бесплодна?
— Не совсем. Мне сказали, теоретически я могу забеременеть естественным путем, но мои шансы удручающе малы.
— И давно тебе это сказали?
Мэдисон задумалась:
— Ультразвук мне делали лет десять назад, но я каждый год обязательно полностью проверяюсь.
— Тогда ты не можешь точно знать, работает ли твой яичник.
— Наверное.
— А грудь у тебя в последнее время, случайно, не стала излишне чувствительной?
Стала, но разве могло быть иначе, когда Зейн уделял ей столько внимания?
— Ну разве что совсем немного.
— Тогда мне нужно задать тебе еще один вопрос. Были ли у тебя в последний месяц сексуальные отношения?
Были, и даже в последние пару часов.
— А к чему этот вопрос?
— К тому, что все твои симптомы указывают на беременность, разумеется, если ты не предохранялась.
Не предохранялась. Причем столько раз, что уже сбилась со счета. Но беременность?
— Даже и не знаю, что ответить.
Майса осторожно прикоснулась к ее руке:
— Обещаю, что все, что ты скажешь, останется между нами.
Ладно, сам факт признать она может, а имен от нее никто не требует.
— Да, я не предохранялась, но беременность…
— Есть лишь один способ узнать. Завтра я пришлю тебе тест на беременность.
Мэдисон чуть снова не грохнулась в обморок.
— Ты же понимаешь, что об этом никто не должен знать?
— Конечно, а пока отдохни.
Когда Майса ушла, Мэдисон закрыла глаза, надеясь, что все это сон.
Просто не верится, она пять лет занималась сексом со своим бывшим, и ничего… Правда, у него не было волшебной горы плодородия…
День начался как обычно. С утра Мэдисон проснулась после почти шестнадцатичасового сна, приняла душ, оделась и пописала на палочку. И все резко изменилось.
Целых десять минут она разглядывала две полоски, прежде чем окончательно убедилась, что все это происходит на самом деле. У нее будет ребенок. От Зейна. Ребенок, о котором она всегда втайне мечтала, но при этом почти сумела убедить себя, что он ей совершенно не нужен.
Что же ей теперь сказать Зейну? Да и вообще, стоит ли ему говорить?
