Филип встал и пошел в ванную, повернул кран, не замечая ледяной воды. Он был слишком занят внезапно представшим перед ним образом: Джинни, ожидающая ребенка. Филип рассеянно намылил мочалку и изо всех сил стал тереть спину.
Удивительное дело: Джинни совсем не такая женщина, на какой он предполагал жениться. Во-первых, она принадлежит другому социальному слою. Но Креон и Лидия принадлежали одному слою, и вот что вышло из их брака.
Креон умер, напомнил себе Филип. Каким бы плохим мужем он ни был, все свои ошибки он искупил. Теперь Лидия свободна. Филип задумчиво нахмурился. Странным образом смерть Креона освободила и его. Освободила от невыполнимой задачи обеспечивать счастье Лидии. Пора было подумать о своем. А в центре его счастья была Джинни.
Любит ли он ее? Он не знал. Он вообще не смог бы определить, что такое любовь. Его чувство к Джинни не было похоже на то, что воспевают поэты и романисты. Он не хотел вознести ее на пьедестал и поклоняться ей. Он хотел уложить ее в постель и заниматься с ней любовью.
Но он понимал, что дело тут не только в вожделении. В Джинни ему нравилось все. Нравилось ее чувство юмора и ее сочувствие Лидии, нравилось, как она борется за сына. И ум, ее острый ум. С ней можно было поговорить. Поговорить о деле, о каких-то идеях, — поговорить, а не посплетничать, в то время как сестры и дочери его знакомых только на это и способны.
Она не всегда соглашалась с ним, но всегда умела объяснить почему. Филип улыбнулся. Джинни единственная женщина, которая не только хотела, но и могла спорить с ним, на равных.
«Люблю!» — наконец решил он. Да, он любит Джинни Элтон и хочет жениться на ней.
Но захочет ли она выйти за него замуж? Он выключил воду и стал вытираться. Если бы она хотела выйти за него, разве она не осталась бы с ним, стараясь укрепить свои позиции в его постели? Разве не обратилась бы к нему за помощью в борьбе против этого старого осла Джейсона?
Филип вздохнул: он не знает. Это одна из трудностей в их с Джинни отношениях: он слишком многого о ней не знает.
Уронив полотенце на пол, он пошел одеваться.
Итак, сначала был ее приезд к Джейсону и просьба о деньгах. Это очень не вязалось с ее независимым характером. Он бы скорее ожидал, что она пошлет Креона и его родственников к дьяволу и вырастит сына сама. Как она и делала четыре месяца. Почему же она вдруг решила просить денег?
Филип неторопливо одевался. Он не видел смысла в ее действиях, но Джинни, без сомнения, видела. Она очень логичный человек. Достаточно логичный, надеялся он, чтобы понять, как это правильно — выйти за него замуж.
Он с сомнением посмотрел на телефон. Пожалуй, не стоит делать предложение по телефону, она может просто повесить трубку. Нет, предложение надо делать лично. Тогда ей придется выслушать его, и он сумеет убедить ее, что выйти за него замуж — это лучшее, что она может сделать. Он скажет ей о своем намерении усыновить Дэймона.
Интересно, чем она сейчас занята? Может быть, бродит по пустой квартире и думает о нем?
* * *
— Господи, Джинни! Ты вернулась!
Бесс схватила Дэймона и расцеловала. Он что-то залопотал с довольным видом.
Джинни закрыла за собой дверь и внимательно посмотрела на Бесс.
— Хорошо выглядишь, — сказала она. Бесс счастливо улыбнулась.
— И чувствую себя хорошо. Доктор говорит, что я поправляюсь быстрее, чем он ожидал. А теперь, когда Дэймон со мной…
И она прижала его к себе.
Джинни поставила на пол сумки и опустилась на диван. Закрыв глаза, она попыталась сосредоточиться на привычном мире, на любви к Бесс, чтобы заполнить бездонную пустоту в сердце. Не помогало. Без Филипа жизнь утратила всякий смысл.
— Перелет был трудным? — участливо спросила Бесс.
Джинни только кивнула. Ей очень хотелось расплакаться, но нельзя было огорчать Бесс.
— Ты так неожиданно вернулась, — сказала Бесс. — Мистер Папас не захотел признать Дэймона?
— Сначала нет. Но потом он провел какую-то проверку крови. Без моего ведома, — Джинни все еще не могла говорить об этом спокойно. — Но во всяком случае, анализы доказали, что Дэймон сын Креона.
— Так он признал Дэймона? — живо спросила Бесс.
Джинни вздохнула, не зная, стоит ли полностью вводить Бесс в курс дела, но напомнила себе, что Бесс не ребенок и не должна заблуждаться насчет возможных трудностей. Хуже будет, если Бесс окажется к ним не готова.
И Джинни сказала:
— Он хочет усыновить Дэймона и воспитывать его в Греции.
— Что?!
Руки Бесс инстинктивно сжались, и Дэймон жалобно пискнул.
— О, прости, малыш! — Бесс снова начала целовать его.
Джинни с любопытством наблюдала странное несоответствие между ее нежными действиями и воинственным выражения лица.
— Я сказала ему, чтобы он бросил эту затею, и первым же самолетом улетела, — успокоила она сестру.
— Слава Богу, — смягчилась Бесс. Джинни размышляла, стоит ли сообщать Бесс о Лидии. Но если Джейсон не успокоится и попытается заполучить Дэймона, Бесс все равно узнает. Лучше уж сказать сейчас, чтобы она была готова ко всему. И Джинни решилась.
— Бесс, у Креона в Греции жена. Они были женаты семь лет, у них три дочери.
Лицо Бесс побелело как мел.
— Жена? — прошептала она. Джинни кивнула.
— Мне очень жаль.
Бесс встала и подошла к окну.
— Так вот почему он не мог жениться на мне. Это многое объясняет. Наверное, это был брак по расчету, его принудили жениться. А он пытался найти достойный выход и ничего не говорил мне, боялся, что я не стану ждать…
Джинни криво усмехнулась. И устало поднялась на ноги.
— Ладно, все это было и прошло. А сейчас мне нужен только горячий душ и долгий крепкий сон.
Голос Бесс остановил ее на пороге:
— Джинни!.. Спасибо тебе за все.
— Пожалуйста.
Джинни постаралась улыбнуться. Ощущение было такое, словно она вообще никогда не улыбалась и не знала, как это делается.
Время. Она повторяла про себя этот старый банальный рецепт. Время все лечит.
Теоретически это звучало неплохо, но на практике… Джинни никак не могла выкинуть из головы Филипа. На что бы она ни посмотрела, все напоминало о нем.
Два дня она слонялась по квартире, пытаясь делать вид, что все идет прекрасно. На третий не выдержала и отправилась на работу, надеясь, что текущие события на финансовом рынке отвлекут ее от иных забот.
Но и это не помогло. Мысли о Филипе не покидали ее, она никак не могла сосредоточиться и делала просто глупые ошибки.
Ко всем прочим несчастьям ее стала мучить бессонница и она потеряла всякий аппетит.
