Она услышала приглушенный топот лошадиных копыт и обернулась. Было сложно точно определить, откуда именно доносился этот звук. Наконец она увидела, что через долину по направлению к ней мчится всадник. Лошадь была вороной, и хвост ее развевался сзади, как черное знамя, голова была наклонена к земле, а всадник прижался к ее шее. Анна-Лиза чуть не задохнулась от волнения.
— Рамон!
Перемахнув через стену, Рамон резко развернул лошадь и осадил ее прямо перед Анной-Лизой.
— Добро пожаловать домой!
В его глазах было больше вызова, чем приветствия, лицо не излучало никакой теплоты. Анна-Лиза с усилием заставила себя спокойно стоять на месте, пока лошадь нетерпеливо рыла землю копытом прямо рядом с ней. Но, когда конь внезапно встал на дыбы, девушка отскочила.
— Не волнуйся, я держу его, — проговорил Рамон и заставил лошадь опуститься.
— Да, спасибо тебе за…
Он резко натянул поводья и выпрямился, как будто ему не терпелось поскорее ускакать.
— Все в порядке, — сказал он, избавляя, ее от необходимости благодарить его.
Она смотрела на его сильные руки и пыталась забыть, как это было, когда они ласкали ее… Его губы были плотно сжаты, а глаза… эти глаза, которые она помнила так четко, эти темные ясные глаза, которые горели желанием… теперь были холодными и колючими.
— Все вышло намного лучше, чем я ожидала, — сказала она, отчаянно желая удержать его.
— Рад за тебя, — раздраженно произнес Рамон, еле сдерживая своего нетерпеливого коня. — Нам пора. Он скучает.
Великолепная лошадь задрожала и замерла, управляемая сильной рукой Рамона. Пузырящаяся от ветра рубашка, расстегнутая почти до пояса, длинная бахрома, украшающая его сшитые вручную кожаные сапоги, делали Рамона более похожим на дикого испанского цыгана, чем на промышленного магната. А она… она выглядела, как обыкновенная усталая туристка.
— Просто ты сильно напугал меня, — сказала, наконец, Анна-Лиза.
— Ну, тогда мы оба, Дардо и я, извиняемся, — саркастически произнес Рамон, кивнув на холку жеребца, взмокшую от пота.
— Дардо?
— Это значит «стрела», — объяснил он.
Сначала она ничего не поняла. Но когда Рамон гордо остановил жеребца прямо перед Анной-Лизой, ее пульс участился.
— О, нет, я уж как-нибудь сама. — Рамон ездил без седла, с одной лишь уздечкой, и если он решил…
— Ты что, боишься? — с вызовом спросил Рамон.
— Конечно же, нет, — бросила она ему в ответ, — я раньше часто каталась верхом.
— Так же, как и плавала?
Метнув на него сердитый взгляд, она ясно представила покладистых лошадок из школы верховой езды, не идущих ни в какое сравнение с Дардо.
— Нечего сказать?
— Как раз наоборот, — ответила она, холодно взглянув на него. — Но прежде я все-таки хотела бы продолжить мою прогулку, если ты не возражаешь.
— Возражаю, — заверил ее он. — Ты не доверяешь мне, Анна-Лиза?
Он имел в виду нечто большее, чем простую езду верхом, подумала она, встретившись глазами с его темным, бросающим вызов взглядом. И надо было признать, что, какие бы там интриги он ни плел, без него она никогда бы не смогла найти свои деньги…
Когда Анна-Лиза сделала первый шаг к Дардо, жеребец всхрапнул и дерзко уставился на нее своими сердитыми карими глазами. Она еще немного приблизилась к нему и остановилась, потому, что тот поднял голову и радостно заржал, обнажив огромные белые зубы.
— Ты ему понравилась, — хмыкнул Рамон.
О, неужели? — подумала Анна-Лиза, стараясь смотреть только на спину Дардо.
— Он очень нетерпелив, — пробормотал Рамон, — впрочем, как и я!
Последний шаг оказался для нее последним. Наклонившись, Рамон подхватил Анну-Лизу и посадил ее впереди себя, проделав все это одним быстрым движением.
— Расслабься! Расслабься! — хрипло приговаривал он, крепко обхватив ее за талию.
— Как я могу это сделать? — застонала Анна-Лиза, удивившись, как ей удалось удержаться на спине лошади, когда та поскакала через поле.
— Откинься на меня, — выдохнул Рамон. — Не сопротивляйся. Держись за его гриву. Вот так, — подбадривал он, направляя своими сильными пальцами ее движения. — Вот так-то лучше, — с довольным видом произнес Рамон. — А теперь мы можем поскакать быстрее!
— Нет!
Но с Рамоном спорить было невозможно, и вскоре она заразилась от него этим восторгом. Спустя всего какую-то пару мгновений Анна-Лиза уже сама умоляла его скакать быстрее. Они остановились только тогда, когда подъехали к каменной арке, являющейся входом в finca.
— Это было… — только и смогла выдохнуть Анна-Лиза.
— Почти так же прекрасно, как и секс? Или просто прекрасно, но все же не настолько?
Если бы в его голосе она услышала хоть чуточку тепла, то, вероятно, ответила бы ему. Но вместо этого она отодвинулась от него, когда он хотел обнять ее, чтобы опустить на землю.
— Хочешь еще? — пробормотал он, поворачивая лошадь обратно.
Выбора у нее в данной ситуации не было, все находилось в его власти, и Анна-Лиза еще крепче ухватилась за гриву коня, пытаясь отодвинуться от тела Рамона.
— Откинься на меня, — приказал он. — Ты повредишь ему спину, если будешь сидеть так близко к его шее, или у тебя есть какие-то свои причины, по которым ты отодвинулась от меня?
— Ты не побрился, — просто сказала она.
Его смех, такой знакомый, снова возбудил в ней горячую волну страсти.
— Что-то не припомню, чтобы ты жаловалась на это раньше.
— Куда ты везешь меня? — спросила Анна-Лиза, пытаясь сохранить спокойствие.
— Это же твои апельсиновые сады, — сказал он, указывая рукой через забор, — разве ты не узнаешь их?
Анна-Лиза застыла от изумления. Всего через какую-нибудь пару недель после того, как здесь побывал Энрике со своими радикальными методами, сады словно преобразились.
— Я ничего не понимаю, — пробормотала она. Каждая веточка, была покрыта густой зеленой листвой. Казалось, что здесь собралась добрая половина населения поселка. Все были заняты: кто-то вскапывал землю, кто-то полол сорняки, кто-то подрезал ветки или опрыскивал деревья.
— Это потому, что ты всю жизнь жила за полторы тысячи миль к северу отсюда, — сказал Рамон, — здесь все происходит намного быстрее. Теперь ты видишь, Анна-Лиза, — продолжал он, — тебе стоило поверить мне с самого начала. Для этого апельсинового рая всего-то и потребовалось, что солнечного света, немного навоза…
— Как романтично, — тихо пробормотала она.
— Я думал порадовать тебя, — спокойно сказал Рамон.
— Что-нибудь еще, кроме навоза? — язвительно поинтересовалась Анна-Лиза.
