Выглядела Николь просто фантастически.
Она шла по улицам большого города и ловила на себе заинтересованные мужские взгляды.
Ей было приятно.
Еще никогда в жизни она не ощущала в себе столько уверенности, как сейчас.
Женщина с искалеченным лицом, истерзанная тупыми мыслями, исчезла навсегда.
Она осталась в прошлом.
На «крыше мира» произошло второе рождение Николь. Там она вновь обрела себя и теперь старательно привыкала к своему новому образу. Проходя мимо витрин магазинов, она невольно бросала на свое отражение радостный взгляд. Ее новая внешность была как подарок. Дар судьбы за успешно пройденные тяжкие испытания. И Николь радовалась этому дару как дитя.
Господи, неужели это правда я? — ликуя, удивлялась она и сжимала в руке маленький молитвенный барабан, который на прощание подарил ей Цанджан-ба.
И вот она сидит в самолете, поглядывает на часы и думает, что именно сейчас начинается ее новая жизнь. Что ее ждет впереди? Она не знала, но почему-то о плохом думать совсем не хотелось. Конечно, прошлое нельзя изменить, но никто не заставлял ее думать о нем.
Николь и не думала.
Она сидела возле иллюминатора. Когда лайнер набирал высоту, она бросила прощальный взгляд на землю, где вновь обрела себя, и невольно улыбнулась. И вдруг Николь поняла, что эта далекая страна после всего, что она здесь пережила и переосмыслила, стала ей родной. Она теперь была у нее в сердце. И Николь понимала, что теперь связь с этой страной будет нерасторжимой…
— Добрый день… Меня зовут Ульрих Хант, — неожиданно услышала она приятный мужской голос.
— Простите? — Николь, задумавшись, не расслышала, что ей сказали.
Она повернулась в сторону соседа. До сих пор она была так занята своими мыслями, что не обращала внимания на окружающих. Ее глаза поймали лучистый, приветливый взгляд сидящего рядом мужчины. И… Николь почувствовала, что не может отвести глаз, словно ее заколдовали. Это было похоже на наваждение или сон. Потом в ее душе что-то перевернулось, и она пробудилась. Все лицо Николь вдруг залилось краской, словно она была школьницей.
— Нам долго лететь вместе. Давайте познакомимся? Меня зовут Ульрих Хант, — повторил мужчина лет тридцати пяти, сидевший в соседнем кресле, и улыбнулся.
У него были красивые темно-серые глаза и замечательная улыбка.
— Николь Энвар, — представилась она и тоже улыбнулась ему.
— Вы были в этой стране в качестве туриста? — продолжил разговор мистер Хант.
Его глаза выражали живейшую заинтересованность. Гораздо большую, чем предполагала беседа двух случайных попутчиков. Николь охватило предчувствие чего-то удивительно хорошего. Сладость этого предчувствия окрасила глубоким тембром ее голос, когда она продолжила этот разговор, где слова не имели значения.
— Не угадали. Я ездила… по делам. — В ее памяти непроизвольно всплыл монастырь, где она провела столько времени.
— Я тоже, — кивнул попутчик. — Только я был не в Пекине, а в Лхасе. Слышали о таком городе?
— Да, — лаконично ответила Николь. И не только слышала… Она поинтересовалась: — Если это не секрет, что вы делали в Тибете?
— Снимал. Быт, природу, местных жителей… В будущем хочу сделать документальное кино о тибетских монахах. Я кинорежиссер, — признался он и вгляделся в ее сияющие глаза. Помедлив, спросил: — Вы что-нибудь слышали о них?
— «Что-нибудь» слышала, — смеясь, сказала Николь.
— Вот как? Действительно? Но, наверное, немного? Знаете, я провел в столице Тибета целых три недели. Вы себе не представляете, как там живут люди…
— Почему же, очень даже представляю, — усмехнулась Николь. — Я прожила вместе с монахами целый год, — объяснила она.
Ее собеседник явно был потрясен, что неудивительно.
— Год?.. Что вы говорите! А как… Как вам это удалось? Нет, мне просто трудно в это поверить, признаться, хотя я сразу почувствовал в вас что-то необычное. Но… как вы там очутились, Николь? Это же практически невозможно. Они такие скрытные и загадочные… — Ульрих Хант смотрел на Николь, не отрываясь.
— Это длинная и не очень веселая история. Скорее, очень грустная. И я не думаю, что вам будет интересно ее услышать.
— Рассказывайте, Николь. — Это было почти требование, и она удивилась.
— Вы уверены, что хотите услышать мой рассказ? — Она вгляделась в лицо собеседника.
— Более чем, — твердо ответил Ульрих Хант и приготовился слушать.
Николь сама не поняла, как и зачем, но она все-все ему рассказала, этому незнакомцу. От начала до конца. Люди вокруг отдыхали, ели, требовали напитки. А Николь говорила и говорила, выговаривая все свои горести и печали, делясь радостью и надеждой, своими впечатлениями и состояниями, переполнявшей ее благодарностью ламе и судьбе, новым пониманием жизни…
Ульрих внимательно слушал ее, ни разу не перебив. Его лучистые глаза были теперь серьезны. В них, словно в затемненном зеркале, отражались все ее эмоции и чувства. Крупные, красиво вырезанные губы были крепко сжаты, словно удерживали рвущиеся из груди слова. Возмущения? Сострадания? Восторга?
Когда она закончила, он некоторое время молчал, а потом, глядя ей в глаза, очень серьезно проговорил:
— Далеко не каждый человек смог бы пережить то, что досталось вам, и выйти из этого возобновленным. Вы — потрясающая женщина, Николь. Я сразу это понял. Вы будете героиней моего фильма. Согласны?..
— Героиней?.. — Николь посмотрела на него с недоверием.
В этот момент пассажирам авиалайнера предложили «спинки кресел привести в вертикальное положение и застегнуть ремни безопасности».
Неужели они уже прилетели? За долгим разговором время прошло незаметно.
— Мы уже приземляемся, — взволнованно произнесла Николь.
Ее мысли уже перенеслись туда, где ее с нетерпением ждали. Николь даже представила себе на миг лицо Сэйри Бак и радостно улыбнулась. Она глянула в иллюминатор, и ее сердце приятно защемило от предстоящей скорой встречи. Она по-настоящему соскучилась по Сэйри, по дому, по Лос-Анджелесу и океану. Там, в чужой стране она столько думала об этом… Сколько раз представляла себе это возвращение…
И вот самолет коснулся своими шасси твердой поверхности, слегка подпрыгнул и понесся по посадочной полосе, постепенно сбавляя скорость.
— Николь, очень вас прошу, оставьте мне ваш телефон! — Ульрих Хант просительно смотрел на нее.
— Вы думаете, я соглашусь на эту авантюру? — Николь с сомнением покачала головой.
— Я ничего не думаю. Просто не хочу вас терять, — честно признался он.
— Вас… будет кто-нибудь встречать? — Николь вопросительно посмотрела на него.
