— Передать ей что-нибудь?
Он покачал головой.
— Нет, подожди. — Он взял из кармана карточку и протянул ей. — Заплати за еду. И за все, что еще понадобится для «дня открытых дверей». И скажи, что можно взять вино, которое осталось в погребе.
— Это все?
— Для Майкла все это будет абсолютно в новинку, — сказал он.
— Для того и нужны каникулы, — ответила она и впервые за все время, что он ее знал, не стала подробно рассказывать о сыне.
Пэтси ушла, оставив его в одиночестве на пороге дома. А он вынул из конверта рисунок и обвел пальцем мягкие линии нежной спящей Наташи. «Довольной, насытившейся, удовлетворившей все желания»…
— Не только ты, Сахарные Губки, — прошептал он. — Не только ты.
* * *
Наташа открыла глаза и какое-то время лежала не шевелясь, не сразу вспомнив, где она находится. Затем, когда ее взгляд сфокусировался, и она увидела далекие холмы за большим окном, все вспомнила. Она в Хедли-Чейз, в кровати, на которой спал Дарий Хедли, когда был мальчиком.
Она забралась в постель в первом часу ночи. У нее болели все мышцы, и она так устала, что даже не задернула шторы. И потом, кто ее увидит, кроме пролетающей мимо совы? Ей хотелось, чтобы он был здесь, рядом с ней.
Все же он попросил охранников принести ей поесть чего-нибудь горячего — наверняка знал, что допотопная плита вряд ли станет исправно работать с первого же дня. Она отправила ему эсэмэску со словами благодарности. Ничего особенного.
«Спасибо за ужин. Буду рада твоему визиту.
Н.».
Всего лишь долг вежливости. Она же хорошо воспитана…
Ответа она не получила. А кто ожидает ответа на записку с благодарностью за ужин?
Она потянулась за телефоном, внушая себе, что хочет всего лишь посмотреть на время, и надеясь, что он все-таки снизошел до того, чтобы спросить, нормально ли она провела ночь в пустом и тихом доме. Ничего. Никаких сообщений. Ни одного пропущенного вызова.
Она вздохнула и вылезла из кровати, растопила плиту, налила себе чаю, вышла в сад и села на скамейку под плетистой розой, усыпанной кремовыми бутонами. Совсем рядом на лугу паслись молодая лань с крошечным олененком. Наташа сфотографировала их на свой мобильный телефон и тут же выложила в Твиттер: все обожают симпатичных зверюшек. Она не забыла добавить ссылку на свой сайт.
Ее мама и невестки наверняка привезут целую тонну еды, но десять взрослых и восемь детей едят довольно много. Так что нужно было выбраться в деревню, чтобы познакомиться с мясником и супружеской парой — владельцами местного продовольственного магазина и магазина фермерских продуктов. Вот они обрадуются крупному заказу!
Покончив с покупками и заказами, она зашла в местный паб, чтобы выпить чашечку кофе с кексом, а также воспользоваться бесплатным Интернетом и проверить свои странички в Фейсбуке и Твиттере.
В Фейсбуке ее ждало два сообщения. Одно было от редактора издательства, другое — от редактора журнала. Просили перезвонить.
Наташа пригласила их на «день открытых дверей». Может быть, стоит пригласить и Фредди, торговца произведениями искусства. Если ей удастся продать книгу, рисунки и дом за один день, она точно станет легендой.
Между тем начали приходить ответы на ее приглашения; даже новостной отдел местного телевидения выражал желание прислать свою бригаду. До сих пор не было ответа только от «Кантри кроникл».
Она проверила телефон, увидела пропущенный вызов от мамы и эсэмэску от отца. Мама оставила голосовое сообщение: ей не нравится, что дочь одна ночевала в старом доме вдали от цивилизации. Если бы Наташа только сказала ей, как подчеркнула мама, она непременно приехала бы к ней, не дожидаясь отца.
В нормальной ситуации предположение, что она с чем-то не сможет справиться, разозлило бы ее. Сейчас она неожиданно поняла, что полностью согласна с чувствами матери. Вчера ночью она бы очень порадовалась маминому обществу. Она улыбалась этой мысли, как вдруг поняла, что кто-то стоит перед ней за противоположным концом стола. Она подняла голову, и ее сердце замерло.
— Дарий… — сказала вдруг охрипшим голосом. — Я… хм… Как ты сюда добрался?
— Сел на поезд до Суиндона, — ответил он, — а оттуда на автобусе. Пара пустяков!
— Я запачкала «лендровер», пока ехала по деревне.
Он продолжал стоять.
— Я сделала покупки на неделю и остановилась тут, чтобы воспользоваться бесплатным вай-фаем… — Она неопределенно махнула рукой в сторону открытого ноутбука. — Если ты остаешься, может быть, сядешь? А то я сверну себе шею.
Он выдвинул стул с противоположной стороны и сел, причем одно его колено коснулось ее, но он отодвинул его еще до того, как она успела восстановить дыхание и подвинуть свое.
— Кофе хочешь? — спросила она.
Он покачал головой.
— Некоторых издателей заинтересовала история твоей бабушки, — сообщила она. Ее ноги дрожали, когда она отодвинула их так далеко, чтобы даже случайно его не коснуться.
— Тогда можно считать, что все мои проблемы решены.
Уж без этого саркастического замечания она точно могла бы обойтись.
— Зачем ты приехал, Дарий?
— Зачем ты вернула мне рисунок? Могла бы просто разорвать, — не сдавался он, глядя на нее в упор. — Выкинуть в мусор вместе с чайными пакетиками и картофельными очистками…
Она с шумом выдохнула и намотала на палец прядь волос.
— Дарий, рисунок очень красивый. Зачем же его уничтожать?
— Ты могла бы продать его своему приятелю, который торгует произведениями искусства.
— Без подписи-то?
— С письмом от тебя, подтверждающим мое авторство, он бы у тебя его с руками оторвал.
— Нет! — Слово вырвалось у нее само собой. Такую личную вещь она ни за что не показала бы ни Фредди, ни кому-либо еще.
— Ты могла бы просто оставить его у себя, — продолжал настаивать он.
— Чтобы в старости шокировать внуков?
Во второй раз она предоставила ему возможность улыбнуться воспоминанию о прошлом, более счастливом моменте. И снова он не воспользовался ею.
— Ты оставил мне напоминание о себе, Дарий. Воспоминание, которое надо было холить и лелеять… — Она раскрывалась до конца, обнажала свой внутренний мир. — Я потеряла право обладать чем-то столь прекрасным, когда все испортила своим недоверием.
— Доверие — дело обоюдное, Наташа.
— Ты доверился мне, ни о чем не спрашивая.
— Тогда речь шла о делах. А тут…
Она спрашивала себя, что заставило его надеть такую непроницаемую маску. Что она должна сделать для того, чтобы заставить его ее снять. И вдруг, теряясь в сомнениях, она словно увидела проблеск света в темноте. Доверие. Все зависело от доверия.
