— Привет. — Он отложил телефон в сторону.
— Здравствуй. Жарко, как никогда. — Она бросила сумку на стул и глазами поискала официанта.
— Действительно жарко. А теперь объясни, пожалуйста, почему я должен был тащиться сюда.
— Мне еще нужно пойти к Виви, полить цветы и занести платежные чеки в студию, а затем вернуться к маме. Не тащиться же к тебе через весь город. — И Лорелея заказала большой стакан чая со льдом, устроившись в кресле напротив Донована.
— Ага, тебе просто захотелось меня увидеть. Как мило с твоей стороны.
Он явно ее дразнил. Но это ее задело, поскольку действительно очень хотелось его увидеть. Заметив насмешку на его лице, она поняла: придется поводить его за нос, прежде чем признаться.
— Видишь ли, мой день расписан по минутам, а это просто остановка для отдыха.
— А зачем возвращаться к родителям? — Он нахмурил брови, выказывая озабоченность. — Все в порядке?
Лорелея была тронута такой заботой.
— Да так, мелочи касательно вечера. Поэтому мне и нужен айпад.
Донован с усмешкой подвинул гаджет через стол:
— Вероятно, ты не так уж хорошо расписала свой день.
— Если бы ты не отвлек меня вчера ночью, скорее всего, все было бы в порядке.
— Лорелея?
Она повернулась, услышав голос, и замерла. Цинтия. Как некстати. Пришлось встать и ответить на приветственные объятия. Целую вечность не виделись. Когда отца Цинтии посадили в тюрьму, большую часть их имущества арестовали, и семейство Дюбуа вынуждено было переехать в Шалметт. Такой позор!
— Цинтия. Какая неожиданность!
— Действительно неожиданность. — Цинтия неотрывно смотрела на Донована. — Очень большая неожиданность.
Да уж, совсем некстати. Что делать? Воспитание диктовало одно, здравый смысл совершенно иное. Цинтия, казалось, не собиралась это комментировать, и Лорелея решила не нарушать благопристойность, а просто контролировать ситуацию.
— Цин, не знаю, знакома ли ты с Донованом Сент-Джеймсом.
— Нет. — Это прозвучало остро, казалось, можно было порезаться.
Лорелея выждала, позволяя Цинтии уйти, но та этим не воспользовалась:
— Представь нас, пожалуйста.
Поднявшись с кресла, Донован бросил на нее вопросительный взгляд. Назревала откровенно неприятная ситуация.
— Донован, это Цинтия Дюбуа.
Он, похоже, не понял, в чем подвох, ведь Дюбуа достаточно распространенная фамилия.
— Дочь Линкольна Дюбуа.
Прозвучало вызывающе. Донован все понял и резко опустил руку.
— Я бы хотел сказать, что рад вас видеть, для меня это также неожиданность.
Цинтия бросила на Донована ненавистный взгляд, довольно грубо отвернулась и, потянув за собой Лорелею, отошла на несколько шагов, встав спиной к нему.
— Какого черта ты общаешься с Донованом Сент-Джеймсом?
— Я… знаешь…
— Боже мой, Лорелея! Ты совсем с ума сошла?
— Нет, я…
Цинтия не стала ждать объяснений. Ее мозг взорвался бы, если бы она не успокоилась немного.
— После того, что он сделал, вы вместе?
— О боже! Ужасно! — Лорелея понизила голос в надежде, что Цинтия сделает то же. — Цин, успокойся, пожалуйста.
— Не могу я успокоиться. Он разрушил мою семью, мою жизнь.
Лорелея знала, Линкольн Дюбуа и его близкие друзья сами были виноваты в своем падении и в последствиях, коснувшихся его семьи. Ясно, что чувствует Цинтия и ее близкие. Честно говоря, недели две назад она полностью разделяла их мнение.
— Твои родители знают об этом?
По спине Лорелеи пробежал холодок.
— Что ты хочешь сказать?
— А ты не понимаешь! У вас тут свидание, что ли? — Цинтия уже почти кричала, на них стали обращать внимание. Хорошо, народу мало.
— Цин, не стоит так сердиться.
— Что ты тут делаешь?
— Донован… — Лорелея не могла заставить себя посмотреть в его сторону, придумать объяснение. — Донован один из основных финансистов проекта Коннора. А я ассистент, помнишь?
— Так это деловая встреча?
— Да. Дела, и только. — Лорелея даже удивилась, насколько легко солгала. Необходимость защищаться стимулировала актерские способности. Ее глаза сузились.
— Здесь? В таком виде?
Цинтия права. Лорелея одета не по-деловому, даже с точки зрения тех, кто работает в музыкальном бизнесе, к тому же через несколько откровенную майку выделялись соски.
— Цин.
— Отлично, я не стану мешать вашей «встрече». Постарайся содрать с него столько, сколько сможешь. Он неплохо поживился, разорив мою семью, считай, что это вклад и от меня тоже. По крайней мере, добытое неправедным путем послужит благим целям.
Цинтии нужно было все проверить в реальных условиях, но это неудачное время и место. Ее деньги были нечестной прибылью, а Донован один из тех, кто наложил на них руку.
Официантка, которая их обслуживала, должно быть, не слышала слов Цинтии, она подошла к их столику с напитком, который заказала Лорелея. Затем, повернувшись к Цинтии, спросила ее невинно:
— Вы присоединитесь к ним?
Цинтия демонстративно рассмеялась:
— Ни за какие деньги.
— Ах… ох… извините. — Официантка неловко оглянулась, и Лорелея мысленно удвоила ее чаевые. В конце концов та спросила, не нужно еще что-нибудь?
— Нет. Я ухожу.
Девушка с облегчением бросилась прочь. Цинтия повернулась к Лорелее, на ее лице явно были видны гнев и разочарование, исказившие черты.
— Знаешь, у меня просто нет слов.
Не рассчитывая даже смягчить ситуацию, Лорелея в отчаянии выдала первое, что пришло на ум:
— Позвони мне на днях, ладно? Пойдем куда-нибудь, пообедаем вместе.
Цинтия едва кивнула. Затем злобно повернулась к Доновану:
— Пошел ты к черту, — схватила стакан Лорелеи, опрокинула прямо ему на колени и ринулась прочь.
— О боже! — Лорелея попросила официантку принести полотенца, пока Донован собирал с коленей кубики льда. — Извини, пожалуйста.
Он только махнул рукой.
— Думаю, мне нужно быть благодарным, что ты заказала не горячий чай, а со льдом. Будем надеяться, он еще и несладкий. Противно быть не только мокрым, но и липким.
Увидев, что Донован совсем не сердится, Лорелея взяла полотенца у официантки, чьи чаевые возросли уже вчетверо, и, как могла, постаралась помочь.
— Думаю, это классический случай, именуемый неуместный гнев.
— Слышал и более жесткое определение. — Он взял полотенца. — Давай я сам все сделаю. — Промокнув как следует шорты, он оставил на столе деньги и направился к выходу.
Лорелея добавила еще мелочи и последовала за ним.
— Ты на машине?
Донован отрицательно покачал головой, и Лорелея сказала:
