Дик забрался на диван, с благодарностью закутываясь в плед. Не то чтобы ему было холодно, но под покрывалом было как-то уютнее. Натали села рядом и приготовилась слушать. Дик молчал, сонно вращая глазами.
— Ой, простите, пожалуйста, — засмеялась Натали, — я же забыла вас познакомить. Это Дик Слейтер, мой подопечный. Мы с ним знакомы уже ужас сколько времени. А это моя лучшая подруга Рене Ньюман. Мы учились с ней в школе.
Дик чуть-чуть вынырнул из-под пледа и наклонил голову в знак приветствия. Рене склонила голову набок и поджала губы.
— Так вот из-за кого весь сыр-бор, — сказала она. — Вполне благополучный ребенок.
Натали вспыхнула и повернулась к Дику. Она сделала вид, что не услышала колкости подруги. Ничего, потом она ей все скажет…
— Я знала, что папа пригласил каких-то гостей, но мне и в голову не могло прийти, что это будешь ты, — быстро проговорила она. — Ну рассказывай же!
— Мы с папой приехали сегодня к обеду. У них с профессором какие-то дела. Я рассматривал атлас, а потом мы гуляли…
— Понятно, — улыбнулась Натали, которой ничего не было понятно. — Она знала, что его отец врач и работает где-то на другом континенте, но что ее отец знаком с ним… Это было новостью. Что ж, тем лучше! Она встретилась с Диком, а завтра сможет высказать его отцу все, что она думает о проблемах воспитания. Все складывается как нельзя лучше.
— Натали, а можно мне попить? — попросил Дик, который видел, как какие-то шарики крутятся в голове у Натали, и ему очень захотелось ее отвлечь.
— Конечно. Что ты будешь? Сок, чай?
— Воды дай.
— Дик, тебя что-то напугало? — спросила Натали, которая всегда догадывалась, что с ним на самом деле происходит.
— Нет, просто луна… — замялся он, потому что не хотел при ее подруге рассказывать про сон.
— Да, луна сегодня всем мешает, — улыбнулась Натали, искоса поглядев на подругу и наливая в стакан воду.
Рене отчаянно зевала. Ей было совершенно неинтересно изображать из себя добрую фею. Она вообще не понимала, как можно тратить свою жизнь на чужих детей, когда вокруг так много интересного. Подумаешь, бедный заброшенный мальчик, у которого когда-то умерла мать, а отец мотается по всему миру! Выглядит он вполне упитанным…
— По-моему, всем пора спать, — заявила она, потому что не понимала, о чем можно говорить с этим мальчишкой. Не сказки же ему на ночь рассказывать.
Замечание было справедливым. Дик поежился: он совсем не хотел мешать им. А Натали расстроилась. Она любила Рене, хотя знала, что характер у нее еще тот. Ей было жалко, что подруга не понимает, какая это радость встретить здесь так неожиданно человека, о котором она привыкла думать каждую минуту.
— Вы надолго к нам? — спросила она, поднимаясь с дивана.
— Папа хотел уехать еще сегодня, но профессор сказал, что у них еще какие-то дела… Не знаю, — покачал головой Дик, который больше всего хотел, чтобы отец познакомился с Натали и они друг другу понравились.
— Ладно, утро вечера, как говорится, мудренее. — Натали не удержалась и потрепала его по взъерошенной голове. — Пойдем, я провожу тебя. А завтра придумаем, как бы сделать так, чтобы вы подольше у нас задержались.
— Натали, ты надолго? — спросила Рене своим сварливым голосом. — Мне нужно тебе еще кое-что рассказать…
— Ты поднимайся, я сейчас, — спокойно сказала Натали, которая прекрасно знала, что никуда не будет спешить. Во всяком случае, до тех пор пока не поймет, что Дик готов спокойно заснуть.
— Ну показывай, где твоя комната, — попросила она и пошла вслед за Диком.
Дик нырнул под одеяло и натянул его до самого подбородка.
— Замерз? — спросила Натали, присаживаясь на край кровати.
— Нет. Ты посидишь со мной или тебе надо идти к Рене? — спросил он, надеясь, что у Натали есть несколько минут.
— Конечно, посижу. Рене не такая уж плохая, просто мы очень давно не виделись… Она скучала.
— Я тоже по тебе скучал, — признался Дик и застыдился своего признания. Он даже отцу, которого не видел больше года, этого не сказал.
— Я тоже, — улыбнулась Натали. Он не видел ее лица, но понял, что она улыбается. — Как твои дела?
— Нормально. Только все равно это кончится, — вздохнул Дик. — Мы ведь должны с тобой вернуться в школу…
— Конечно, должны. Тебе надо учиться, мне — работать.
Они помолчали. Зачем это обсуждать, если ничего изменить нельзя? Отец уедет, как только у него закончится отпуск, Дик возвратится в пансион, Натали будет рядом…
— А ты всегда будешь со мной? — не выдержал он своих грустных размышлений.
— Дик, я буду с тобой столько, сколько нужно, — вздохнула Натали. — Но ведь ты когда-нибудь вырастешь. Или твой отец вернется домой и вы будете жить вместе. Тогда я тебе буду не нужна.
— Будешь, будешь, — горячо прошептал он, но очень тихо, так, чтобы она почти не слышала.
— Давай не будем говорить о грустном. — Натали, конечно, услышала его мольбу. — Ты закрывай глаза и засыпай. Я побуду здесь. Если проснешься и захочешь пить, вода на столике. А завтра мы будем кататься на лодке. Ты видел, какая у нас отличная лодка?
Дик кивнул, потому что постепенно засыпал и у него больше не было сил говорить. Отец спит в соседней комнате, Натали сидит рядом, завтра будет новый день…
Натали осторожно поднялась, поправила одеяло и тихонько пошла к дверям. Интересно, как выглядит этот монстр, его отец?
Натали с детства мечтала, чтобы у нее был брат или сестра, но все ее попытки заставить отца это сделать натыкались на непонятную ей стену молчания. Отец виновато улыбался, гладил ее по голове и говорил, что это невозможно. Ей было около четырех лет, когда она наконец нашла решение: если отец не хочет принести в дом маленького ребенка, то она вполне может сделать это сама. Однажды она подошла к отцу и очень серьезно заявила, что готова «отрастить» ребенка сама, только он должен показать ей, как это делается. Отец ошарашенно смотрел на нее, потом засмеялся, прижал к себе и сказал, что для этого ей нужно вырасти. Она серьезно спросила, сколько ей должно исполниться для этого лет. Отец неопределенно покрутил головой и сказал, «ну, лет двадцать». Двадцать — это было ужасно долго. Натали не поверила, но приставать к нему прекратила, потому что поняла, что это бесполезно.
На улице она всегда с интересом смотрела на маленьких детей и пыталась заглянуть в коляски, если они находились где-то поблизости. Ей ужасно хотелось потрогать маленькие ручки, дать соску, покормить ребенка. Но почему-то никто не разрешал этого делать.
В двадцать лет она вспомнила свое заявление о том, что сама может «отрастить» ребенка со смехом, но желание иметь детей — своих или чужих — было всегда самым сильным. Выйти для этого замуж ей не приходило в голову, потому что она считала, что должна очень любить своего избранника, а другого способа пока не изобрели… Может быть, поэтому она так и привязалась к Дику, что он был самой ясной реализацией ее детской мечты. Когда-нибудь у нее будет много детей, своих. Смешных, кричащих, дерущихся, рисующих, носящихся… Но Дик — это первая настоящая любовь.
