Она, как тайфун пронеслась мимо него, ничего не различая из-за подступивших к глазам слез. Она еще надеялась, что он ее остановит, позовет обратно, в крайнем случае, продолжит препирательства.
Ничего этого не произошло.
И только у двери, не выдержав, она оглянулась. Клод сидел за столом, и на лице его было написано отчаяние.
– Клод! – прошептала она. – Ради Бога, прости меня!
– Муки совести? – издал он смешок. – Мои аплодисменты, мадемуазель!
Роми в ужасе захлопнула дверь. И она еще переживала за него! Дура, совершенная дура! Ну, когда же она повзрослеет?..
Прошла неделя – солнечная, знойная. Роми в полной мере познала смысл фразы «зарабатывать деньги, своим потом». Она трудилась, не покладая рук. За это время она вычистила до блеска Старую Кондитерскую и уже начала подумывать о том, чтобы выставить на продажу самый маленький из коттеджей. По вечерам она усердно штудировала французский язык по самоучителю.
Клод не давал ей покоя ни во сне, ни наяву. Он возникал словно из-под земли вместе с какими-то людьми то возле одного, то возле другого коттеджа, они о чем-то спорили, потом так же стремительно исчезали.
Однажды в полдень она в очередной раз увидела его во дворе. Невдалеке от него стоял какой-то пожилой мужчина.
– Слушаю? – сказала Роми надменно, стараясь не обращать внимания на то, что на ней сейчас линялые джинсовые шорты, старая подвязанная под грудью рубашка, а лицо едва различимо под слоем пыли. Она только что закончила сбивать старую штукатурку со стены одного из коттеджей, примыкавшего к Кондитерской.
Клод, также одетый в шорты и рубашку с короткими рукавами, указал ей на пожилого незнакомца.
– Прошу любить и жаловать! Шарль Дюпрэ, мэр. Он желает проинспектировать ваш так называемый пансион.
– О! – только и смогла вымолвить Роми, с трудом оторвавшись от созерцания длинных загорелых и мускулистых ног Клода. – Минутку, я только прихвачу ключи.
Она вихрем пронеслась на кухню, а когда вернулась, то увидела, что двое гостей по-прежнему стоят на улице и критически осматривают Печной дом.
– Вчера вечером и сегодня утром я сбивала штукатурку с боковой стены, – зачем-то объяснила она, хотя мужчины и так могли это увидеть. Отыскав нужную связку ключей, она гордо продолжила: – Я подновила кое-где кладку, заново отштукатурила фасад... Полагаю, ты должен это оценить, Клод.
– А как насчет крыши? – поинтересовался он. Он был такой чистый, аккуратный и необычайно притягательный...
– Дойдет очередь и до крыши.
– Значит, протекает. Наверное, надо перебирать черепицу? Смотрю, кое-где она потрескалась.
– Знаю, – резко сказала она, раздраженная его въедливостью. Неужели он и это высмотрел? По счастью, в один из коттеджей приехали отдыхающие, и на полученные деньги она сможет заказать черепицу.
– Если пойдет дождь...
– Да, – нетерпеливо прервала она. – Я понимаю, что такое, когда хлещет дождь, а в крыше дыра. Будем надеяться, что этого не произойдет!
Ну, ябедничай дальше! – с ожесточением подумала она. Тоже мне, инспектор нашелся, провались ты пропадом! Но тут же, поймав на себе его пристальный взгляд, она отвернулась и покраснела.
– Пойдемте дальше? – спросила она у мэра. Они прошли к ней, в Кондитерскую, и там двое проверяющих всюду совали свой нос, проверяли, придирались, а Роми нервничала, не находя себе места в присутствии Клода. Когда он случайно задел ее бедром, проходя к окну, она прямо-таки отпрыгнула назад, чувствуя, как по ее телу пробежала дрожь.
– Твое присутствие придает уют этому помещению, – с усмешкой заметил он, взглянув в ее растерянное лицо.
Глаза его перебежали на постель, затем снова на нее, снова на постель... Роми почувствовала, что сердце ее забилось часто-часто.
К счастью, месье Дюпрэ позвал его, и Клоду пришлось отвернуться.
– Мэр полагает, что ты славно потрудилась, – перевел Клод, когда инспекционный осмотр был закончен.
– Еще бы, – гордо сказала она. – А если у меня в распоряжении будет месяц или два, я приведу в порядок Печной дом не только снаружи, но и внутри.
– Можем мы его осмотреть?
Роми со вздохом повела гостей к Печному дому, на первом этаже которого находилась кухня, где когда-то, во время оно, целая артель пекарей замешивала на длинном столе тесто. В углу нелепо торчала огромная, запыленная и ржавая тестомешалка, а на двух деревянных крюках висели две большие деревянные лопаты, которыми закладывали и вынимали хлеба из печи. Оба проверяющих сразу же двинулись в этот угол, и Шарль Дюпрэ, что-то оживленно стал рассказывать Клоду.
– Что он говорит? – настороженно спросила Роми.
– Так, сентиментальные воспоминания... Клод явно не горел желанием вдаваться в объяснения, и Роми пришлось спросить его снова:
– А о чем именно вы вспоминаете?
– Месье Дюпрэ рассказывал мне, как до войны, еще ребенком, приходил сюда с окрестными мальчишками и получал ломоть горячего, прямо из печи, хлеба. – Клод искоса взглянул на ее растерянное лицо. – Ты была хоть раз внутри печи?
Девушка отрицательно покачала головой, и Клод с усилием отодвинул засов массивной железной двери. Внутри обнаружилось подобие комнаты. У Роми мелькнула паническая мысль, что ей придется приложить титанические усилия, чтобы все это демонтировать.
– Со временем здесь будет создан музей. Поэтому вы должны сохранить все в целости, – объявил ей Клод официальным тоном. – Ограничьтесь косметическим ремонтом, пока не получите от нас специального извещения, мисс Стэнфорд!
Шарль Дюпрэ вышел на улицу, и Роми с Клодом остались одни. Температура в комнате, как будто накалилась, словно печь работала на полную мощность. Но печь была здесь ни при чем – жар охватил Роми изнутри. Испугавшись, как бы Клод не обнаружил ее волнения, она, пробормотав извинения, выскочила на улицу и присоединилась к мэру. Тот, не обратив на нее ни малейшего внимания, продолжал наружный осмотр здания, что-то занося в записную книжку. К концу обхода у него набралось несколько страниц.
– Все, – после своих коротких переговоров с мэром сообщил ей Клод.
– И каков результат? – с волнением в голосе спросила Роми.
– Чуть позже сообщим. Впечатления не самые благоприятные...
Роми сердито прихлопнула комара у себя на щеке. Она не собиралась сдаваться.
– Между прочим, отдыхающие, приехавшие три дня назад, не предъявляли мне никаких претензий по поводу бытовых неудобств. Они просто в восхищении от поселка и его окрестностей. Да я их почти и не вижу. Если бы что-то было не так, они бы мне давно об этом сообщили. – Клод равнодушно пожал плечами, словно это не имело ни малейшего значения. Набрав побольше воздуха, Роми закричала: – Передайте мэру, что он не может быть настолько жестоким, чтобы закрыть пансион!
