Сент-Ги поблагодарил его, уплатил гонорар и проводил из дома, успев перед этим принести благодарность фермеру на местном горном диалекте. Тем временем Сильвия улыбнулась Розе жалкой улыбкой и с трудом выдавила: «Я так огорчена, Роза, дорогая» – и тут ее вырвало. Пока жена фермера хлопотала над ней, Роза вытирала слезы, ручьем хлынувшие из глаз.
Они завернули Сильвию в привезенные одеяла, и Сент-Ги с Блайсом отнесли ее в машину. Роза подложила ей на заднем сиденье подушку под голову, а Блайс перебрался на переднее рядом со своим кузеном.
Разговор между мужчинами был коротким и звучал отнюдь не в дружеских тонах. Блайс сидел сгорбившись и пребывал в депрессии. И хотя он часто оборачивался в надежде уловить на губах Сильвии улыбку, та, вновь погрузившись в забытье, никого и ничего не замечала. Они были уже недалеко от Мориньи, когда Сент-Ги бросил Розе через плечо:
– Этой ночью из-за шума на площади вам не уснуть. Поэтому предлагаю отвезти вас обеих в шато, где комнат хоть отбавляй и где доктор Моро сможет утром осмотреть Сильвию. А если вам для нее понадобятся какие-то вещи, то Блайс сможет съездить за ними и привезти.
Роза, с ужасом думавшая о возвращении в городок, где царил невообразимый гвалт, с жаром поблагодарила его. Добавив, что на тот случай, если Сильвию придется доставить прямым ходом в больницу, она уже захватила туалетные принадлежности и ночную рубашку для нее, Роза совсем забыла, что у нее самой нет ничего на ночь, в чем часом позже вынуждена была признаться мадам Бриссак, почтенного возраста экономке шато.
Мадам Бриссак отнеслась к этому точно так же, как и к тому, что ее среди ночи подняли из постели, чтобы приготовить все необходимое для девушек: не стала устраивать сцен, а, наоборот, восприняла с глубоким пониманием:
– Эхма! Дело поправимое! У меня есть лишняя зубная щетка – ни разу не использованная, – и если вы не против воспользоваться щеткой для волос и гребнем моей сестры, то вот здесь в бюро есть ночные одежды и прочие предметы туалета, которые вы можете взять со спокойной совестью.
Она извлекла из ящика пару черных шелковых пижам, с буквой «Ф», вышитой на кармане куртки, в тон им неглиже и черные тапочки.
– Эти вещи, знаете ли, принадлежат мадам Мичелет. Она называет их «запас для уик-эндов» и держит здесь с тех пор, как посетила нас зимой. Вы с ней одинакового роста, мадемуазель Роза, и, я думаю, она не будет возражать, если вы воспользуетесь ими.
Зато возражала Роза. Она поблагодарила женщину, сделав вид, что согласилась на ее предложение. Но внутренне вся содрогнулась при мыслях как об интиме, которым Флор наслаждалась в шато, так и о том, чтобы воспользоваться тем, что принадлежало сопернице. Вместо этого девушка прошла в ванную в пыльнике и босиком и впервые в жизни легла спать в комбинации.
Перед тем как уснуть – сон ее был чутким, и она просыпалась при каждом движении Сильвии, – Роза постаралась справиться с деструктивной по сути завистью к Флор и своей ревностью к ней. Но эти чувства уже пустили слишком глубокие корни у нее в душе и постоянно подпитывались неизменной враждебностью Флор.
Уже почти засыпая, она подумала: «На ее месте я бы жалела любую другую девушку в мире. Была бы доброй с ней, всячески помогала… и лишь по той причине, что у меня есть Сент-Ги, а у нее нет».
Когда Роза на следующее утро начала собираться в магазин, мадам Сент-Ги настояла, чтобы Сильвия на неделю осталась у них под надзором врача. В конце этого срока Блайс привез Сильвию домой вместе с новостью, в которую, по его собственному признанию, едва поверил и сам.
– Затаите все дыхание – Сент-Ги дает мне машину… мою собственную!
– Машину? О Блайс, как чудесно! – воскликнула Сильвия.
– Еще бы! Но конечно, не без ниточек, за которые он может потянуть. Именно в таком направлении всегда работает мысль великого Сент-Ги. Когда он дает… и, mon dieu, как дает – оптом или в розницу, то всегда на «условиях», в чем я убедился на собственном горьком опыте. К примеру, когда он пришел ко мне на выручку в моем – без слез не вспомнишь! – горе-бизнесе в Англии, это надо было понимать так: я должен вернуться сюда и в будущем, став пай-мальчиком, заняться пробкой. А его нынешние заботы по моей части сопровождались изрядной порцией сарказма для пущего эффекта: мол, хотя Сильвия теперь уж точно окажется достаточно мудрой, дабы в будущем отказаться от сомнительного удовольствия кататься со мной на пару, но на случай, если перед таким соблазном не устоит Роза, он позволит мне иметь свой собственный автомобиль. А посему я должен выбрать любую модель, руководствуясь остатками здравого смысла, которых, как он надеется, хватит хотя бы на это. Это означает, chérie, – тут Блайс ущипнул Сильвию за щеку, – что вы обе в будущем будете разъезжать de luxe. Это обещание.
Сильвия засмеялась:
– С учетом того, как ты водишь, это скорее угроза.
Позднее Роза не раз вспоминала, какой счастливой и уверенной она выглядела при этих словах…
В течение нескольких дней, пока Блайс обкатывал разные автомобили, они почти не видели его. Но когда он вновь нагрянул к ним, то принес Сильвии квадратную коробку, в которой оказался магнитофон.
– Блайс. – Руки Сильвии потянулись к магнитофону, а затем по-детски спрятались за спину. – Я, наверное, не смогу принять это… нет!
– Принять это? Конечно сможешь!
– Но это стоит черт-те сколько!
Он ухмыльнулся:
– Ты знаешь, никогда еще не приценивался к «черт-те сколько»! Но Сент-Ги не единственный ходячий банк на земле, есть и другие, в том числе и я, так как мне удалось выгодно продать мотоцикл. Давай попробуем! Ты когда-нибудь слышала себя на ленте?
– Только раз на вечеринке.
– Тогда скажи что-нибудь. А потом мы послушаем.
Все трое провели незабываемый час, записывая куски из радиопрограмм, читая вслух, разговаривая, причем каждый утверждал, что голоса остальных звучат «как в жизни», а вот собственный голос «ну никак не узнать». Блайс заявил громогласно:
– Здорово, не так ли? Но наилучший эффект достигается тогда, когда люди не догадываются, что микрофон работает на всю катушку. Так что, когда-нибудь, дети мои, собираюсь захватить вас врасплох.
И это тоже оказалось счастливым временем, которое Розе оставалось лишь вспоминать позднее, когда ничего в их дружбе втроем не осталось прежним.
В воскресенье этой же недели Блайс сидел с ними за ленчем, перед тем как взять их на первый пробег своей новой игрушки – автомобиля. Они уже управились с салатом и не спеша пили кофе, когда Сильвия, отозвавшись на стук в дверь, вернулась с Флор Мичелет, которая разыскивала Блайса.
Когда он встал, Флор адресовала холодную улыбку Розе как хозяйке:
