— Мэтт! — со смехом воскликнула Розмари. — Похоже, нам суждено постоянно наталкиваться друг на друга.
Он вытащил трубку.
— Не возражаете, если я закурю?
— Конечно нет.
Он сунул коробку, в которой всегда носил трубку, в карман и начал набивать трубку табаком. Розмари наблюдала за ним, а потом спросила:
— Хью вам не звонил?
На лице Мэтта мелькнуло удивление.
— Нет, а зачем?
— И вы его сегодня не видели?
Он покачал головой:
— Он хотел со мной встретиться?
— Хотел с вами поговорить. Я позвонила ему сегодня утром и рассказала о том, что случилось в лесу.
— Да? — Мэтт сунул жестянку с табаком в карман и вытащил спички. — И что же он сказал?
— Ясно одно, Мэтт. Он ничего об этом не знал. Когда я позвонила, он был еще в постели. Я зашла к Джерри Маршаллу. Он выходил на улицу. Его сапоги были мокрые. Мне не хочется вам это говорить, но Паркс, лесничий Бринли, сегодня утром спиливал деревья.
Мэтт вытащил трубку изо рта и уставился на Розмари:
— Откуда вы знаете?
Розмари объяснила.
— Конечно, это может быть простое совпадение…
— Может быть, — согласился Мэтт, но продолжал хмуриться.
— Вы нашли другие спиленные деревья?
— Парочку. Тоже ели. — Мэтт издал раздраженный возглас. — Чертовски запутанная ситуация! Как с ней разобраться?.. — Он замолчал и поглядел на небо.
— Мэтт, мне жаль, что у вас столько неприятностей. Хью хочет помочь.
— Правда? И как же?
Розмари спокойно пояснила:
— Он хочет помочь выяснить, кто все это делает.
— Возможно, он сам придет и сообщит мне, — насмешливо ответил Мэтт.
— Мэтт, не говорите так!
Уиндборн быстро взглянул на нее, покачал головой и вытянул руку, чтобы проверить, не идет ли дождь. Розмари не могла этого вынести. Не обращая внимания на дождь, она зашагала к дому, изнемогая от гнева и боли. А поскольку не смотрела под ноги, споткнулась о корень дерева и упала в мокрые заросли папоротника. Когда острые колючки впились ей в кожу, Розмари чуть не закричала. Ей хотелось разрыдаться, правда, по другой причине. Но тут она услышала голос Мэтта, и через минуту он оказался рядом с ней. Теперь его голос был нежным и мягким.
— Осторожнее. Обопритесь о меня и вставайте потихоньку. Вот так. Вы в порядке? Если не считать колючек…
— Думаю, да, спасибо. — Розмари посмотрела на свои изорванные в клочья чулки.
Мэтт заметил ее взгляд и улыбнулся:
— Боюсь, вам понадобятся новые.
— Да.
К счастью, на Розмари были кожаные перчатки, и она успела защитить лицо. Отряхнув с юбки колючки и опавшие листья, Розмари поблагодарила Мэтта и повернулась к дому.
— Я провожу вас, если можно.
Эти два слова «если можно» удержали ее от отказа. Она пробормотала «конечно», и Мэтт зашагал с ней рядом.
Сначала Розмари немного хромала, и он тут же подхватил ее за локоть.
— Хватайте меня за руку, если опять споткнетесь, — ласково предложил Уиндборн. — Вы уверены, что не вывихнули лодыжку?
Розмари взяла Мэтта под руку, и ее охватило ощущение счастья. На мгновение она забыла о том, что он не любит ее. Направляясь к дому, они говорили о ничего не значащих вещах, и Мэтт постоянно следил, чтобы у них на пути не было преград, мягко поддерживая Розмари под руку.
— Вы много ходите пешком? — спросил он.
— Да.
— А что больше любите? Ходить пешком или ездить верхом?
Розмари улыбнулась:
— По-разному. Когда я одна, то люблю ездить верхом. А когда с кем-то еще, то люблю ходить.
Мэтт понимающе кивнул:
— Здесь машина кажется неуместной. Иногда мечтаешь, чтобы ее вообще не изобретали. Сколько смертей она принесла.
— Но с другой стороны, как врач, я могу вспомнить множество примеров, когда больной мог погибнуть, не доберись я до него быстро.
— Я об этом не подумал, — признал Мэтт и добавил: — Должно быть, вы любите вашу работу.
— Да, но и вы тоже. Если бы я не была врачом, то стала бы лесничим. Если бы была мужчиной, конечно.
Они вместе рассмеялись, и Розмари показалось, что произошло чудо. Ей хотелось бы вот так идти целую вечность, но очень скоро они приблизились к дому. В окне кабинета появились лица отца и Денни. Розмари не удержалась от улыбки, заметив, как они удивленно переглянулись.
— Думаю, мне лучше уйти, — пробормотал Мэтт.
— Мне кажется, вас просто так не отпустят, — засмеялась Розмари, когда Денни открыла дверь.
— Милое дитя, что с тобой случилось? — крикнула она. — Мистер Уиндборн, прошу вас, заходите и выпейте с нами чаю.
Мэтт помедлил и взглянул на Розмари.
— Да, заходите, — повторила она. — Отец будет рад вас видеть.
«Останься ради меня», — мысленно произнесла она, хотя в глубине души понимала, что было бы лучше, если бы он ушел. Отец встретил их у двери и задал тот же вопрос, что и Денни.
— Похоже, вы постоянно спасаете мою дочь от опасностей, — улыбнулся он Мэтту.
— Хорошо, что рядом кто-то есть, — отозвался тот. — Иначе неизвестно, куда она может ввязаться.
Розмари было приятно, что Мэтт ее поддразнивает, играет роль рыцаря в блестящих доспехах.
— Пойду наверх и переоденусь, — сообщила она, и ее падение показалось ей почти счастливым — появилась возможность надеть что-нибудь красивое.
Розмари выбрала одно из своих любимых платьев — изящное, спортивного покроя, в котором всегда чувствовала себя уютно. Надев новые чулки и причесавшись, она почти позабыла о своем падении в колючки. Мгновение молча постояла, вспоминая чудесную прогулку об руку с Мэттом. Но когда мысли о Лидии чуть было не нарушили эту идиллию, быстро побежала в гостиную, где Денни уже накрывала на стол.
— Мы с мисс Денман скоро собираемся пожениться, — объявил отец Мэтту.
Он вежливо их поздравил и спросил:
— Скоро — это значит в нынешнем году?
Протягивая отцу чашку, Розмари подала ему знак, чтобы он не включал ее в этот разговор, но ее попытка оказалась незамеченной.
— Все зависит от Розмари, — ответил он.
Розмари принялась возражать, но Денни умело сменила тему:
— Слышала, вы купили одного из наших лесных пони, мистер Уиндборн.
— Я специально ждал осенней ярмарки, чтобы выбор был побольше.
Джон Филдинг печально покачал головой:
— Настоящего лесного пони уже давно нет. Слишком многие пытались «улучшить» породу, скрещивая ее с арабскими жеребцами. Конечно, это хорошая лошадь, но не все гибриды оказались столь же хороши. В 1893 году жеребцов привезли из Дартмура, Эксмура и других графств. Лесной пони превратился в настоящую дворняжку, что вылилось в появление слабых потомков. К счастью, все это было прекращено в 1938 году, и с тех пор, насколько я знаю, к пони уже не примешивают иностранной крови.
