— Правда? Не многовато для вас одной-то правил, а? А если по делу нужно, то тоже не принимаете? — Он помахал перед ней карточкой, однако Шайен не соблазнилась. Со вздохом он вложил ее в бумажник и сунул во внутренний карман пиджака. — Или, если вам угодно, воспользуйтесь собственной платежной карточкой. — И тут его внезапно осенило: — А еще лучше — отправьте счет Стэну… Пусть знает, как выигрывать у меня в покер.
Шайен про себя раздумывала над его приглашением. Наверное, следует пойти. Ведь, в конце концов, она не сфотографировала его во время праздника. Что ж, благотворительный бал заменит Марди Грас.
— Где будет прием?
— Не волнуйтесь, лететь нам не придется, хотя обратный перелет вы перенесли гораздо лучше.
Он был прав: причина, видимо, в том, что ее мысли были заняты другим. Им.
— На сей раз нас не болтало, — заметила она.
Грант показал себя настоящим джентльменом, приняв ее отговорку.
— Вечер состоится в гостинице «Бельведер».
Шайен сдалась. Отчего бы не пойти? В конечном счете, он прекрасный спутник. И если где-то в глубине души она подумывала о более близких отношениях с Грантом, то, увидев его в привычной стихии, окруженного роем поклонниц, быстренько прогонит эти мысли.
— Я могу взять с собой фотоаппарат?
— Вы можете прихватить с собой, если захотите, целиком съемочную бригаду. Итак, согласны?
«Какого черта, ведь иду-то я ради снимков для журнала, верно?»
— Хорошо. В котором часу?
«Одна победа одержана, и немало предстоит впереди», — подумал Грант. Поняв, что прощен, он по-мальчишески торжествующе улыбнулся.
— В восемь. Я пришлю за вами лимузин.
Стоя перед овальным зеркалом во весь рост, Шайен с некоторым страхом смотрела на собственное отражение.
Она чувствовала себя Золушкой. «Впрочем, мне на помощь не явятся полчища мышей и птиц», — задумчиво пробормотала она. Лишь волшебная палочка феи-крестной могла совершить такое превращение.
«Фея-крестная, или индивидуальная портниха, запрашивающая такую сумму, на которую мы с матерью в стародавние времена могли бы прожить чуть ли не целый год», — подумала Шайен, поворачиваясь, чтобы взглянуть на себя со спины.
Не так уж и плохо.
Она решила потратиться и сделать также прическу. Раз уж выпал такой случай, то следует испытать, как живет меньшая часть человечества.
Меньшая часть жила роскошно.
Шайен медленно повертелась, любуясь блеском люрекса на ярко-розовом платье. Впечатляюще.
Спереди соблазнительный вырез. Спину не прикрывал ни один кусочек материи. Тонкий ремешок перетягивал в талии платье, ниспадавшее до щиколоток и плотно облегавшее все тело. Справа — длинный сексуальный разрез почти от верхней части бедра, позволявший увидеть каждое движение длинной, стройной ножки.
Шайен повернулась, и платье искушающе распахнулось. Отраженные в зеркале блики напомнили крошечные звезды. «Это же подвенечный наряд из моего сна», — дошло до нее.
Быть может, неожиданное сходство и привлекло в первую очередь ее взгляд к этому платью. Хотя его живой, ярко-розовый цвет не соответствовал общепринятому свадебному наряду.
Ее губы расползлись в лукавой улыбке, когда она снова встала лицом к зеркалу.
«Совсем не плохо».
— Ох, мамочка, если б ты могла видеть сейчас свою невзрачную малышку Энни, — пробормотала Шайен.
Для матери она всегда была дурнушкой Энни. Анита Тарантино всерьез обращала свое внимание на внешность дочери всего несколько раз, и всякий раз ей казалось, будто никто в мире не посмотрит на ее Энни. И каждый раз она приходила в отчаяние.
«Как же нам отыскать мужчину для гадкого утенка, Энни?»
«Гляди, что я нашла, даже не прилагая стараний», — подумала Шайен. Хотя, как и боа, взятое ею напрокат, Гранта О’Хара в конце вечера придется возвратить на прежнее место.
Улыбаясь самой себе, Шайен потянулась за белым боа. Оно настолько было похоже на настоящее, что она заставила хозяина магазинчика показать ей сертификат на продажу, где говорилось: данное изделие сделано из искусственного меха под горностая. Довольная тем, что ни одно животное не погибло, чтобы украсить ее этим вечером, Шайен подмахнула чек. Хоть ее и одолевало искушение произвести все траты за счет журнала, она понимала: слишком уж большое удовольствие получит она от сегодняшнего вечера, чтобы позволить журналу оплачивать ее счета. Это было бы несправедливо.
Она за все заплатит сама. Пусть и будет нанесен значительный ущерб ее банковскому счету.
— Время от времени, — тихо проговорила Шайен, глядя на свое отражение в зеркале, — ради собственного блага приходится становиться чертовски честной.
Впрочем, другой быть она и не могла. Иначе бы ее совесть замучила. Природу нельзя переделать.
Как нельзя пересмотреть данного себе обещания.
От легкого стука в дверь сердце у нее забилось чаще. «Пожалуй, — подумала она, охваченная внезапной паникой, — покупка этого платья была не такой уж отличной мыслью. Быть может, я не так уж и хорошо смотрюсь в нем. Быть может, этот наряд не слишком подходит для благотворительного мероприятия…»
Быть может, пора перестать думать как дурнушка Энни и отворить дверь, упрекнула себя Шайен. Пройдя через всю комнату, она, глубоко вздохнув, взялась за дверную ручку.
— Вы молчите.
Лишь чрезмерным усилием воли Шайен удалось не выдать своего смущения. Грант, молча разглядывая ее, стоял в дверном проеме. Ей захотелось повернуться и убежать, захлопнув дверь перед самым его носом. Она допустила огромную ошибку: не ей носить подобные наряды. Она остается, да и всегда будет, просто дурнушкой Энни Тарантино из Шайен, штат Вайоминг.
Грант откашлялся. Не помогло. В аризонской пустыне в середине июля больше влаги, нежели сейчас у него во рту.
«Боже, как она прекрасна. Как обезоруживающе и трогательно прекрасна».
— Трудно говорить, проглотив язык.
Шайен посмотрела ему прямо в глаза, чтобы убедиться, не смеется ли он над ней. В них читалась некая оценка, но то была не насмешка. Она приободрилась.
— Стало быть, платье вам нравится?
«Неужто в ее номере нет зеркал?» — недоверчиво подумал он.
— Если бы не ваш зарок, я бы ни секунды не медля показал, насколько этот наряд мне по душе.
Его взгляд говорил, что он вполне искренен. По оголенной спине Шайен прошла дрожь. Она с облегчением улыбнулась, беря сумочку и обычный фотоаппарат.
— Надеюсь, я не буду белой вороной.
Надев ремень от футляра фотоаппарата на плечо, она просунула под него боа.
