Господи, он станет отцом! Алек понятия не имел, что это такое.
Сара замерла, глядя, как Алек вылетел из комнаты. У нее дрожали коленки, мысли, путались. Его поцелуй был злым, но это неважно. В какой-то момент она ощутила наслаждение от его объятий, чего, как она думала, ей больше никогда не дано испытать. А уж представить себе поцелуй при таких обстоятельствах…
Что между ними пошло не так? И почему?
Она обернулась, когда резко засвистел чайник, выключила газ и уставилась на чайник, не в состоянии шелохнуться.
Встреча с ним была шоком. На смену чувствам, которые вначале переполняли ее, пришло ощущение вины.
Конечно, ей надо было сообщить ему об этой новости. Алек прав. Когда она узнала о своей беременности, ей хотелось кричать от восторга, но к этому времени они уже расстались.
Нет, никакие отговорки не могут служить ей оправданием. Сара глубоко вздохнула. Нужно как-то поправить дело — насколько это возможно при данных обстоятельствах. Она медленно вышла из комнаты. Где же он?
Входная дверь была открыта. Она увидела, что он стоит у перил на крыльце, неподвижным взглядом уставившись на озеро.
— Алек? — позвала она.
Он медленно обернулся и с безразличным выражением лица взглянул на нее.
— Если ты не знал, что я здесь, зачем приехал?
Он указал на гипсовую повязку.
— Мне нужно поправить здоровье. Уайатт настоял, чтобы я пожил в коттедже. Они уже внесли задаток, когда их планы изменились. — Он пожал плечами. — Легче было поехать, чем спорить с ним.
От удивления Сара заморгала. Она слышала об аварии, но не знала, сколь серьезно пострадал в ней Алек. А должно быть, это так, раз он, всегда самостоятельно решающий, что делать, на этот раз не стал спорить с братом и невесткой. У нес потемнели глаза. Помолчав, она сказала:
— Я слышала про аварию. Но Элизабет заверила меня, что у тебя все в порядке. Это ведь правда?
— Так говорят, — коротко ответил он.
— Элизабет тут же мне позвонила. Но я знала, какие чувства ты ко мне испытываешь, и не пошла в больницу. Но как это могло случиться? Ты же такой хороший водитель.
Он покачнулся и ухватился за перила.
— Что с тобой? — Она подошла ближе.
— Я получил сотрясение мозга, и сейчас еще случаются приступы головокружения. Доктор говорит, что они скоро прекратятся.
— Может, присядешь? Принести чай?
Она хотела было взять его за руку. Но от его взгляда тотчас опустила свою руку и отошла. Все ясно — он не нуждается в ней и не хочет ее. Разве она не поняла этого, когда они еще были вместе?
Алек осторожно подошел к ближайшему стулу. Сара стояла рядом, сожалея, что у нее нет права за ним ухаживать. Хотя они и расстались, авария напугала ее. Она не могла себе представить мир без Алека. Надо сказать ему об этом, но слова не шли.
Алек откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Головокружение прекратилось, но он не хотел смотреть на Сару. Ему не нужно было так бурно реагировать на ее беременность. И, черт возьми, не нужно было ее целовать!
— Извини, Алек. Конечно, я должна была сообщить тебе о ребенке сразу же, как только сама узнала, — с неохотой произнесла она.
Чертовски верно, она должна была. Злость все еще кипела в нем. Алек приоткрыл глаза и увидел, что она прислонилась к стойке крыльца и с грустью смотрит на озеро. Ее движения по-прежнему были грациозными, несмотря на беременность. Ему всегда нравилось наблюдать за ней. Она была такой женственной и — желанной.
Он снова спрашивал себя, какой была бы его жизнь, если бы его мать не бросила семью. Или если бы отец женился на любящей доброй женщине. Может быть, он не стал бы таким желчным, замкнутым, может быть, тогда бы он знал, как сохранить в брак?
Снова прикрыв глаза, Алек напомнил себе, что тридцать четыре года своей жизни прожил без женщины и сможет прожить еще тридцать четыре. Те месяцы, что он и Сара были женаты, не считались.
— Ты решила, что я буду отвратительным отцом, и поэтому не рассказала мне о ребенке? — спросил он, нарушив затянувшуюся тишину.
— Нет, не отвратительным, а просто отсутствующим. Когда бы ты видел ребенка? — Она пожала плечами. — Ну узнал бы ты о ребенке, и что бы это изменило? Твои часы работы?
Он показал ей на стул рядом.
— Присядь. Нам надо обсудить ситуацию.
Она робко села на краешек стула.
— Я ничего не жду от тебя, — быстро произнесла она.
— Но ведь это и мой ребенок?
Кивнув, Сара приняла спокойный вид.
— Ты в чем-нибудь нуждаешься?
Она отрицательно покачала головой.
— В прошлом месяце я переехала в двухкомнатную квартиру, обустроила вторую спальню для малыша. У нас все будет хорошо.
Ему не понравился ее ответ. Но что он мог сказать? Она ясно выразила свои чувства, когда уходила.
— А что по поводу коттеджа…
Она осторожно посмотрела на него.
— Ты бы мог подыскать себе другой.
— Или ты.
— Я не перееду. Я уже все распаковала.
— Я тоже. Безвыходное положение.
Алек приложил ко лбу трясущуюся левую руку, изобразив из себя больного.
— Не забывай, я восстанавливаю силы после автомобильной аварии.
Сара рассмеялась.
— Не верю. Уж не собираешься ли ты меня разжалобить? Это совсем не похоже на тебя. Так вот, я не съеду! Тебе все же придется найти другое жилище.
Глядя на то, как она покачивается на краешке стула, Алек вспомнил, как скучал по ней, когда она ушла. Какой опустевшей казалась квартира. Какими длинными были ночи.
Он чувствовал, что злость постепенно уходит. Да, ему нужно о многом подумать, как-то подготовиться к грядущим переменам в жизни, но сейчас им надо решить вопрос о здешнем жилье.
— Мы могли бы кинуть жребий, — предложила Сара.
— Или я просто останусь.
— Останусь я, — возразила она твердо. Алек почувствовал, что она настроена на длительный спор. Он слишком хорошо знал, какой она может быть настойчивой и упрямой, когда уверена в своей правоте. Разве он не был свидетелем того, как она сражалась с руководством фирмы, в которой работала? И одерживала верх!
И разве она не исполнила свою угрозу уйти от него, если он не изменит свою жизнь так, чтобы ее это устраивало?
Они долго смотрели друг на друга. Но Алек был первоклассным помощником районного прокурора. У него был многолетний опыт ведения переговоров с преступниками: он делал вид, будто идет на уступки, а затем разбирался с ними и им подобными. Нет, его на пушку не возьмешь.
— Хорошо, мы оба останемся.
Она моргнула и почти пискнула:
— Оба?
— Я бы сказал, все трое. Впрочем, ты можешь уйти. — Вызов брошен. Любопытно, что она предпримет теперь?
