Лифт остановился. Они прошли через вестибюль. Мэтт толкнул вращающуюся дверь и жестом предложил Клэр идти вперед. Последовав за ней на оживленную улицу Бостона, он остановился у черного лимузина. Мужчина в униформе подскочил к задней дверце и открыл ее.
Клэр заглянула внутрь. Бар, телевизор, изогнутое белое кожаное сиденье, похожее на плюшевый диван. На сиденье было закреплено автокресло.
Она так быстро передала Беллу Мэтту Паттерсону, что он не успел возразить.
— Я сейчас сяду, а вы передадите мне Беллу. Я пристегну ее к автокреслу, и вы поедете.
Пристегнув девочку к автокреслу, Клэр отстранилась от нее и посмотрела на ее красивое личико. Голубые глаза. Маленький нос. Рот, похожий на цветочный бутон.
У Клэр сжалось сердце. Она была с этой девочкой круглосуточно последние четыре дня: заботилась о ней, смешила ее, играла с ней, чтобы она привыкла к новой обстановке. Клэр успокаивала ее по ночам, когда малышка рыдала, скучая по родителям. В первую ночь Белла плакала так сильно, что Клэр сама расплакалась. Девочка не понимала, что произошло с ее матерью.
Клэр сглотнула. Эта милая бедняжка никогда больше не увидит свою мать. Мать Клэр тоже умерла, когда Клэр была совсем маленькой.
Она прижала пальцы ко рту. Нельзя оставлять малышку с человеком, который не способен о ней позаботиться.
Клэр стремительно выбралась из лимузина. Она опасливо повернулась лицом к Мэтту Паттерсону и протянула ему руку.
— У вас есть визитка?
Он нахмурился:
— Да.
— На ней указан ваш домашний адрес?
Он прищурился:
— Планируете нагрянуть с проверкой?
— Я закрою агентство и приеду к вам.
Он улыбнулся, и его красивые зеленые глаза засияли.
У Клэр засосало под ложечкой.
— Вы мне поможете?
— Сегодня помогу. А дальше будете справляться сами.
Ритмичное покачивание движущегося автомобиля усыпило Беллу, и она продремала почти всю дорогу до дома. Но когда водитель Мэтта по имени Джимми остановил лимузин, чтобы набрать код и открыть большие черные ворота из кованого железа и въехать на территорию поместья, девочка проснулась. Она сонно огляделась вокруг, потом скривила ротик. Затем Белла наморщила нос и издала такой вопль, что Мэтту показалось, будто на него обрушился ледяной ураган.
Делая вид, что ничего не замечает, Джимми поехал по коричневой кирпичной дороге. Вопли малышки Беллы заполнили лимузин. Она не видела, как красиво вокруг. Деревья, одетые в красно-желто-оранжевую листву, выстроились вдоль дороги, ведущей к величественному каменному особняку.
Ей было наплевать на увещевания Мэтта.
— Тсс. Тсс. Пожалуйста, не плачь.
Джимми открыл заднюю дверцу и вздрогнул:
— Вот это объем легких!
— Согласен. — Мэтт печально улыбнулся. — Ты не знаешь, как… — Он помолчал, подбирая слова. — Как ее успокоить?
Джимми попятился:
— Нет, сэр. Я убежденный холостяк. — Он лихо поправил галстук-бабочку. — К счастью, я не женат. И отец из меня никакой.
Вспоминая слова Клэр, Мэтт спросил:
— У тебя нет племянниц или племянников?
— Несколько. Но я решил общаться с ними, когда они достаточно повзрослеют, чтобы самостоятельно ходить в ванную комнату и поехать в казино в Атлантик-Сити.
Мэтт вздохнул:
— Отличный план.
Точно такими же были планы Мэтта, пока жизнь не сделала крутой поворот.
Крики Беллы усиливались. Мэтт повысил голос:
— Как мы внесем ее в дом?
Джимми снова пошел на попятную:
— Извините, но это не входит в мои обязанности. Пойду-ка посмотрю, освободилось ли место в гараже для лимузина.
Водитель торопливо пошел прочь, и Мэтт нахмурился. Посмотреть, освободилось ли место в гараже для лимузина? Бредовая отговорка.
Он повернулся к девочке:
— Итак, чего ты хочешь? Молока? Виски? — От страха Мэтт начал молоть чепуху. Именно ему сейчас не помешает выпить виски.
У него два пути: сидеть в лимузине с плачущей Беллой до приезда Клэр либо отнести Беллу в дом.
Он открыл дверцу, и в салон ворвался вихрь холодного воздуха. Несколько капель дождя упали на крышу лимузина, затем дождь пошел в полную силу.
Выругавшись, Мэтт захлопнул дверцу. Плач Беллы не прекращался.
Неожиданно появился Джимми:
— Я загоню машину в гараж.
— Отличная идея.
Словно соревнуясь в громкости с барабанящим по крыше лимузина дождем, Белла ревела что есть мочи. Мэтт зажмурился, потом открыл глаза и повернулся к девочке:
— Слушай, ты ведь узнала меня в офисе агентства. — Он указал на себя. — Я друг твоей мамы.
Когда они въехали в гараж, Белла разрыдалась еще громче. Мэтту казалось, от ее воплей сотрясается весь салон.
Он вгляделся в ее лицо. Маленькие голубые глаза были полны слез, нос покраснел, губы дрожали.
Мэтт потер свой рот рукой. Невыносимо видеть ее такой. Нужно что-то предпринять!
Заметив, что Джимми исчез, как только лимузин оказался в гараже. Мэтт отстегнул девочку от автокресла. Подавшись вперед, она уткнулась мокрым лицом в лацкан его шелкового пиджака.
Мэтт простонал.
Белла прижалась к нему. Вцепившись в лацканы его пиджака, словно в веревочную лестницу, она подтянулась вверх и зарылась лицом в его шею.
Сердце Мэтта переполняли противоречивые эмоции. Конечно, он испугался, так как понятия не имел, что делать с ребенком.
Но сочувствие побороло страх. Белла одинока. И чувствует себя потерянной. Мэтт знал, что такое одиночество. И, помимо остального, он был нежеланным. На следующее утро после их легендарного спора Седрик, возможно, не стал бы требовать, чтобы Мэтт покинул дом Паттерсонов, но было сказано слишком много резких слов. До того момента Мэтт называл Седрика отцом, но во время той отвратительной ссоры Седрик выдал семейную тайну. Мэтт и его сестра-близнец не были детьми Седрика. Их мать была прежде замужем. Она оставила первого мужа, не зная, что беременна, и Седрик женился на ней, вырастив ее детей, как своих собственных.
Теперь понятно, почему Мэтт всегда чувствовал некий барьер в отношениях с Седриком.
Мэтт посмотрел на Беллу. Одинокая сирота. Она осталась на попечении парня, который даже не знает, как ее успокоить, не говоря уже о том, чтобы ее покормить.
Чувствует ли она себя нежеланной?
Он поджал губы и закрыл глаза. Его сердце заныло от сожаления. Резко открыв глаза, он поднял Беллу.
— Я сожалею по поводу того, что с тобой произошло за последние несколько дней. — Он сам очень горевал по Джинни и Освальду. — Очень сожалею. Я тоже буду скучать по твоей мамочке. Но теперь ты моя. А это что-то значит.
