— Мам, хватит, тебе вредно волноваться, опять давление поднимется. Я проведу тебя на вокзал. Обещаю: если с соседкой возникнут проблемы, я тут же обращусь к коменданту. Немного обживусь, тогда и о ремонте подумаем.
— Вещи все ценные с собой возьми! И ноутбук.
Мама уехала. Катя возвращалась в общежитие пешком, остро, как никогда раньше, ощущая свое одиночество. Опять одна. Лицом к лицу с проблемами, которые сыпятся как из рога изобилия. Она смотрела по сторонам, еще больше расстраиваясь. В городе кипит жизнь, столько молодежи на улице! Катя всегда восхищалась неугомонным Каратовым: несколько вузов, колледжей, местных и филиалов, клубы, кафешки, парки и бульвары — здесь все всегда подстраивалось под нужды студентов.
Она ведь так радовалась, когда узнала о зачислении, и вот… В прошлом году поступить не получилось, зато в этом Катя набрала достаточный балл для бюджета. И то, буквально на последние места взяли. О другом вузе и думать не вариант. Было время, когда она присматривалась к ЮМУ, но там только платно и факультеты связаны с медиа отраслями.
О том, что в Каратове на факультете журналистики учится Глеб Никитин, Катя узнала перед самым отъездом из Мергелевска. Рассказала ей Оксана Бобринюк. Одноклассница сумела связаться с ней через группу Каратовского университета в популярной соцсети, где Катя задавала вопросы с нового аккаунта.
Катя ни от кого не пряталась, но старые связи оборвались сами собой. К счастью, Оксана ее ни в чем не упрекала. Просто написала, что скучала и рада, что с подругой все в порядке. Новость промелькнула в разговоре среди остальных: сама Оксана живет в Казани у родственников и перешла на второй курс в институте филологии и межкультурной коммуникации Казанского университета, Миулина учится в Москве в педагогическом, Черных поступила в техноложку, Утехин взял гэп-год* (*gap-year — свободный год после школы с целью определиться с дальнейшим местом учебы), путешествует за границей (Везет же! Понятно, что не поступил бы с такими баллами, но Оксану мама убила бы, а с Кости как с гуся вода!), Максимова в Екатериногорске на рекламном… ах, да!… Никитин в Каратове на экономике!
У Кати тогда перехватило дыхание от волнения. Она болтала с Оксаной, а сама металась по комнате. Забрать документы! Куда угодно! Хотя бы в ЮМУ! Но потом пришла злость. Опять уступить, сделать вид, что Катя Самарская, так неугодная Никитиным, вообще не существует? Снова сбежать? Ну уж нет!
… Когда Катя вернулась в общагу, соседка спала, прямо в одежде поверх казенного серого покрывала.
Катя вспомнила о том, что мама наготовила в хостеле еды на первые дни, и раскрыла сумку-холодильник. Вздохнула: замороженный в бутылке зеленый чай почти растаял, контейнеры еще холодные, но надолго их не хватит — жарко.
Из старого казенного холодильника в коридоре блока пахну́ло чем-то отвратительным. Нужно было сразу его вымыть и оставить открытым. Понятное дело, что хранить там еду пока нельзя. Ничего, завтра Катя все вычистит и поставит внутрь пачку соды от запахов. Хорошо, что в блоке вообще есть холодильник, хоть какой. Вот только что делать с едой? Кате под силу одолеть только половину наготовленного.
Она покосилась на спящую соседку. Только пять вечера, неужели она проспит до утра прямо в джинсах и мятой футболке с надписью «Эй, малёк! Грядёт Рагнарёк!»? Перед тем, как ее сморило, девочка с пирсингами явно собиралась ужинать: раскрыла пачку лапши быстрого приготовления, высыпала в пластиковую плошку специи. И маленький дорожный чайник еще горячий.
Катя выставила на стол контейнеры с тефтелями, рисом и салатом, а сверху нахлобучила стикер с надписью «Привет. Это твой ужин! Пожалуйста, поешь. Меня зовут Катя». Если соседка продолжит изображать из себя социофобку, придется налаживать с ней отношения как-то по-другому. Или не налаживать, а просто четко разделить жилое пространство и обязанности по блоку. Или враждовать, что будет скверно, конечно. В любом случае, вряд ли Катю переселят в другую комнату — ей и это-то место с трудом нашли. Раньше, говорят, первому курсу общежитие вообще не предоставлялось.
Из коридора тянуло тухлым, матрас был слежавшийся, твердый и сырой. От подушки тоже воняло. Добро пожаловать в веселую студенческую жизнь.
Глеб
Сразу после концерта было решено провести остаток вечера в клубе на Товарной. С Женей как-то все сразу сложилось курсово. Девочка была не из застенчивых, но и не пёрла буром. Бабочка-однодневка без особых принципов, но и не совсем уж бедовая, прекрасно знала, что привлекательна. Видно было, что привыкла порхать по жизни и стричь купоны. Поглядывала из-под ресниц оценивающе, однако ждала, когда Глеб определится. Стоило ему отвернуться в клубе, тут же пошла плясать с каким-то парнем. Вернулась, когда Тимур и Глеб с трудом нашли свободный столик, беззастенчиво приняла предложение Глеба взять что-нибудь поесть. Выбрала самое дорогое. А сама кидала взгляды в сторону парня, с которым перед этим танцевала.
Глеб через приложение проверил сумму, оставшуюся на карте. Если так дальше пойдет — придется просить деда о повышении «довольствия». Впрочем, если сегодня спать не одному, придется раскошелиться. Глеб не настолько наивен, чтобы не понять: это такой аукцион — кто больше даст. Не то чтобы ему хотелось в нем участвовать, но внутри копилось раздражение на Сашу. Почему она решила, что он ее навек? Так его скоро вконец охомутают. Нет, надо выбираться из цепких ручонок Максимовой. Лучше всего обрубить этот узел именно так — переспать с другой, даже сделать вид, что это у него серьезно.
Тимур весело скалился. По дороге в клуб он умудрился поцапаться со второй девчонкой, подружкой Жени. Яркая, немного вульгарная брюнетка вспылила и на светофоре выскочила из такси. Женя подругу не поддержала — осталась в машине.
Тимур, ничуть не расстроившись, сидел за столиком и уминал сырные медальоны.
— Обиделась, — перекрикивая музыку, пожаловался он Глебу. — А что? Я честно признался! Я без бабла, на игрушку новую потратился. Семьдесят баксов оригинальная на официальном сайте. Графика — улет! Но ё-моё, бро! Это же **** с девчонками просто! Никто не хочет бедного студента! Всем богатеньких подавай!
— Такова жизнь, бро! — лениво согласился Глеб.
Тимур отхлебнул из бокала, и энергично закивал. Еще один любитель пожрать и выпить на халяву. Похоже, Глебу сегодня придется платить за троих.
Женя не обращала на разговор парней внимания — наевшись, сидела в телефоне. Лишь после десерта потянула Глеба танцевать и разоткровенничалась, в своей легкомысленной манере.
После школы она училась в колледже, звезд с неба не хватала. Но у мамы новый муж, небедный, отстегнул от большой щедрости на учебу в универе (скорее всего, чтобы дочка жены не мешала семейной жизни) и денежку дает, а Жене всегда немножко не хватает, она ведь девочка: косметика, одёжки, гаджеты, фитнесс-клуб.
— У меня соседка по квартире к парню уехала, — шепнула Женя, слегка прижимаясь. — Выпьем чаю, поболтаем?
— А чай-то у тебя есть? — откровенно иронично улыбаясь в лицо девушки, проговорил Глеб. — Я люблю черный, хороший и дорогой.
— Ой нет, — Женя скорчила гримаску. — У студгородка в супермаркете есть отдел с чаем, кофе и восточными сладостями. Зайдем?
Глебу вдруг стало гадко. Ну прям совсем, до физической тошноты.
… Глеб усадил Женю за столик, а сам вышел из клуба на воздух. Постоял у входа, чуть поодаль от курильщиков, морщась от запаха дыма, и двинулся прочь. Он сам не понимал, куда идет, приближается к студгородку или, напротив, отдаляется от него.
Глеб слишком плохо знал центр Каратова — на первом курсе он жил за мостом, в Промышленном, и редко бывал на другом берегу водохранилища, успевал только в универ и обратно, сил и времени на праздное шатание не хватало. Красивый все-таки город — Каратов. Вон театр. На вращающихся в сумерках круглых тумбах — афиши с репертуаром. А это музей алмазного дела. Глеб поклялся себе, что будет почаще выбираться в центр.
