Катя постаралась скрыть волнение, когда открыла тетрадь и начала записывать первую в жизни лекцию. И после пар какое-то время побродила по зданию, спустилась в библиотеку, посидела, листая словарь и впитывая запахи книг. Она студентка! И пусть путь ее за парту университетской аудитории был долгим и нелегким, она ни о чем не жалеет.
Катя и Яна отправились к коменданту общежития и написали заявление на новую мебель. Варвара Сергеевна поморщилась, но заявление приняла.
— Вот, дарю лайфхак, — гордо сказала Яна. — Брат научил. Нужно знать свои права. И требовать. Иначе фиг что-то перепадет, никто у нас никогда ничем не делится, даже если по правилам нужно — уловки всякие есть, чтобы не делиться.
Вернувшись в блок, Дарьяна поставила чайник и поинтересовалась, почему ее соседка старше, чем большинство студентов на потоке. Кате пришлось долго рассказывать о своих проблемах со здоровьем и переездах семьи. Именно так она всегда объясняла перенос поступления на следующий год. Рассказ был… выборочным, но у Кати заныло где-то внутри, уже второй раз за день. Первый раз был, когда она сидела в библиотеке. Вспомнилась другая библиотека, школьная. И другой словарь, над которым они сидели с Глебом, вглядываясь в мелкие строчки, но ничего не видя.
— А я тебя старше. Приколись! — радостно сообщила Яна, глотая чай, даже не дав пакетику завариться. — Я тоже не сразу поступила. В педколледж пошла после девятого. Нормально было. Отучилась три года и десять месяцев, даже на работу взяли, в садик, и тут за мной брат приехал. Заставил меня сдать вступительное испытание. Короче, Арсения Юдина знаешь? Не знаешь — скоро узнаешь. Это мой брат. Тут его все знают. Он в соседнем вузе учится. Играет в группе «Сёклз». У них классный спонсор, Анатолий Еж. Тоже не слышала? Группа «Траектория», он там раньше пел. Он певец и продюсер, талантливых пацанов пробивает. Мне целевое выбили с его подачи. Придется, правда, отрабатывать после универа. Да отработаю! Лишь бы в поселок не возвращаться! Там наша маман. Пропивает последние годы условной молодости. А мы оба свалили, и нам хорошо. Брат в своем вузе начал петь. Он еще в школе пел в хоре. Он классный. Он всего добьется, я верю. Я вас познакомлю, у них концерт на день вуза. Смотри, Кэт, не влюбляйся в него, — соседка хохотнула. — Он с девчонками, как с игрушками, поиграл — и выбросил. Ой, чую, скоро начнутся у меня тут проблемы, как в школе. Потянутся ко мне влюбленные телки: Ян, помоги, ну я так его лю, а он меня не лю, сделай что-нибудь, повлияй на брата! А что я сделаю? Да Сенька плевал на всех! Ему главное — выбиться в люди, в нормальную жизнь. Универ — это че? Это только начало. Самая стрёмь начнется после. Если в музыке не получится, то в профессии будет пробиваться. И я тоже.
— Я тебя понимаю, — задумчиво проговорила Катя. — Ты правильно рассуждаешь.
Она подумала, что Яна совершенно права, и стоит поучиться у нее прагматичному взгляду на жизнь. Сама Катя пока двигалась по своей жизненной дороге, мало задумываясь над тем, куда она ее приведет. Школу закончила? Хорошо. Вылечилась? Отлично. Поступила? Вообще красота! И все как-то легко далось, в отличии от девочки, что сидит напротив Кати о чашкой дешевого чая. Нет, не легко, но об этом Катя предпочитает не вспоминать. Как и том, что рано или поздно она столкнется с Глебом.
Их факультеты в одном здании. В общежитии она его не видела, но вряд ли такой сибарит, как Глеб, будет жить в общаге. Может, он перевелся? Внутри опять что-то сжалось.
— Чего задумалась? — поинтересовалась Дарьяна.
— Да так.
Катя отпила глоток чая. Фу. Нужно купить что-нибудь получше. Нет, не нужно. Это у Никитиных ее приучили в чае разбираться и каждый сезон гардероб обновлять. Полтора года прошло, а она все еще вкусами перебирает. Пора отучаться.
— Тебе не надоело притворяться хорошей девочкой? — Яна прищурилась.
— Что? В смысле? — Катя очнулась от своих мыслей, унесших ее в последний школьный год.
— Ну я ж тебя насквозь вижу. Ты все через силу делаешь, лицо держишь, а внутри что? Мама правильностью задолбала? Я ваш разговор слышала. Тут все слышно, стены тонкие.
— Вообще-то нет, но…
— Кстати, респект за то, что не повелась на мой стайл. Да, я такая. Тож задолбалась всем угождать. Меня обычно пугаются. Прежняя соседка сбежала, один раз меня увидев.
— И я, — призналась Катя, — в смысле, задолбалась, а не испугалась. Хочется чего-то…
— Татушку, вот! — воскликнула Яна, наставив на Катю палец. — На ногу. Небольшую. Стайл у тебя все-таки не тот, чтоб нормальную, как у меня. И маленький камушек вот сюда, — она указала себе на крыло носа. — Тебе пойдет! Хочешь, прямо сейчас пойдем и сделаем. Это рядом, в центре!
— Хочу, — Катя решительно кивнула и предвкушающе улыбнулась. Как она сама еще до этого не додумалась?
Глеб
Расставание с Сашей далось так тяжело, что Глеб не спал полночи. Если бы она его в чем-нибудь упрекала, если бы злилась… Нет. Смотрела большими глазами и плакала. Молча. Раньше она такой не была. Первое время после того, как приехала к нему в универ в первый раз, в сентябре, вела себя по-другому. Видно было, что она сдерживается, а в душе у нее — война: промолчать или начать вспоминать, винить Катю, злорадствовать? Но Саша сдерживалась. Чем заслужила некоторое уважение Глеба. А сейчас… саму себя винит за то, что перегнула палку. Глеб ей: давай расстанемся! А она: извини-прости. Он ее, можно сказать, взашей вытолкал, а она ему на телефон тексты шлет, что любит и что вина только на ней.
Глеб шел по коридору универа, злой, как собака. Злость подогревалась неясным чувством вины. Паршиво. Все паршиво. Нужно было на пары сегодня не ходить, остаться в общаге, выспаться, подумать. С другой стороны, он деду обещание дал, что будет учиться, по-настоящему, что не станет дедовы деньги на ветер спускать. И чего там думать, вообще? Медленно утверждаться в мысли, что он скотина? Саша, может, и не девушка-интеллектуалка, но не будь у нее искренних чувств, она бы так долго его терпеть не смогла.
Была вот Катя. Интеллектуалка. Девушка в себе. Жемчужина. Гурмин ее так называл. И не шутил. И где теперь эта редкая штучка? Кому досталась? Матвею? Максимова как-то обмолвилась, что Гурмин и Катя общались и после… того случая. Вот если бы Глеб и Катя сейчас встретились, он бы высказал ей всё, что…
Глеб бросил взгляд поверх толпы студентов, на большой перемене заполонивших переход между корпусами … и увидел Катю. Увидел и остановился, на кого-то налетев. Его толкали, а он смотрел и не верил своим глазам. Нет, это не она. Кто-то другой, похожий. Черты лица строже, прическа… пышнее, локоны приподнимаются при каждом шаге, падают на одну сторону лица, переброшенные набок. Одежда… Катя такое не носила. Свободная коричневая рубашка до середины бедра с желтыми и оранжевыми узорами, рукава подвернуты, руки смуглые… узкие джинсы. Это она.
На секунду ему показалось, что она пройдет мимо. Но она вскинула взгляд, дрогнула бровью. Остановилась, закинув на плечо сползшую лямку рюкзака, того самого, фирмы «Freshman», и сказала с легким недовольством в голосе:
— Привет, Глеб.
— Привет, — сказал он.
Или только хотел сказать?
— Катя, — а это уже точно его голос, хриплый из-за кома в горле. — Ты… как тут?
— Учусь.
— Учишься?
— Да, на первом курсе.
— Почему… на первом?
— Не поступила в прошлом году. Не получилось, — она отбросила назад волосы. Поднесла к глазам руку, повертела, словно что-то хотела увидеть.
На ее лицо упал луч света от окна. У Кати в крыле носа была крошечная сережка — маленькая речная жемчужина.
— Как ты? Как мама? Лешка… как? Николай Сергеевич?
— Все хорошо у нас, слушай…
— Рада. Ладно, у меня пара.
— Катя, Катя! — он догнал ее, придумал, о ком спросить — и обрадовался. — Антон… Антон звонил тебе?
