Он кивнул. На минуту воцарилось молчание. Видя, что он не желает брать на себя инициативу в разговоре, Симона осторожно спросила:
— Если не секрет, каковы ваши отношения с Ноланом?
— Долго рассказывать, — поморщился он.
Ловко орудуя вилкой, Симона подцепила креветку в салате.
— Вот и расскажите, — произнесла она, прежде чем отправить ее в рот.
Блю молчал, глядя, как она аккуратно промокает губы салфеткой. Ее губы были бледно-розовыми, почти такого же цвета, как креветка, которую она только что съела. А фарфоровые тарелки и блеск столового серебра делали их привлекательными, даже притягивающими.
Блю поймал себя на том, что слишком пристально рассматривает ее.
— Мистер Блюделл?
Голос мисс Дукет заставил его вернуться в реальность.
— Мы когда-то работали вместе, — нехотя произнес он. Если она до сих пор еще не знала всей истории Нолана, то он не собирался ее просвещать.
Симона изучающе посмотрела на него:
— И, надо думать, жили вместе?
— Д-да, — произнес он, отлично понимая, что конкретно она имела в виду.
Она кивнула и потянулась к папке, лежавшей у нее под рукой.
Достав из нее несколько листков, она протянула их Блю.
— Это наш распорядок, мистер Блюделл. Я хотела бы, чтобы вы с ним ознакомились. Кроме встреч с Гасом Хэлламом относительно покупки «Хэллам порклейн», наш распорядок включает встречи с общественностью, с нашими старыми партнерами…
— Блю, — поправил он ее, беря бумагу из ее рук.
— Простите?
— Зовите меня Блю.
Она удивленно посмотрела на него, по-видимому, прикидывая, стоит ли его так называть.
— Просто в детстве меня все дразнили «крошка Томми Блюбелл», — пояснил он.
— Понимаю. — В ее глазах мелькнуло сочувствие. И в самом деле, угораздило же родителям дать своему отпрыску имя, почти совпадающее с именем героя известной детской песенки. Неудивительно, что в детстве одноклассники, должно быть, проходу ему не давали. — Блю — это коротко и ясно, — произнесла вслух Симона.
— Угу. — Блю попробовал изобразить улыбку, но вышло слишком натянуто, и он углубился в бумаги.
Программа была весьма жесткой и насыщенной — деловые встречи днем, светские рауты вечером, на большинстве из которых он должен был присутствовать. Мысленно выругавшись, Блю продолжал читать. Программа включала в себя много разных имен, но чаще всего повторялось имя Гаса Хэллама.
На последнем листе была какая-то запись от руки, которую Блю не смог разобрать.
— Как это читается? — Он протянул листок Симоне. — Браджес?
— Брюгге, — произнесла она, вытягивая губы в трубочку. — Это в Бельгии.
Блю понравилось, как вытянулись ее губы, произнося иностранное слово, и ему захотелось, чтобы она повторила его снова.
— Впрочем, это не важно, — продолжила она. — Мы отменили эту встречу. — Она отвела взгляд, и Блю впервые почувствовал, что ей явно почему-то неловко.
— Слава Богу, — ухмыльнулся он, — что хоть одна встреча отменяется. Нолан меня дезинформировал. По его словам, вся эта канитель займет две недели, а по вашим бумагам выходит, что три. Я договаривался на две, так что две, и ни днем больше! — Он хлопнул бумагами по столу.
Она отложила вилку, вытерла пальцы салфеткой и посмотрела на него:
— Бедняга Нолан. Он так любил свою работу…
Блю почувствовал, как от удивления раскрылись его глаза, и он с довольно глупым видом смотрит на свою собеседницу.
— Ничего не понимаю! Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь уволить Нолана? Не верю! Старина Нолан был вашей правой рукой столько лет, и вдруг… И за что? — Он снова хлопнул бумагами по столу.
Она смерила его ледяным взглядом.
— На данный момент вы замещаете Нолана. Любая ваша промашка — и уволен будет он. — Она снова взяла вилку. Руки ее слегка дрожали. — Надеюсь, понятно?
Блю откинулся в кресле. Трудно было поверить, что в этом маленьком, хрупком теле скрывается железное сердце. Одно было ясно — скучать эти две недели ему не придется. Вот только стоит ли дело того, чтобы ради него рисковать упустить Лунный остров?
Он снял очки и слегка наклонился вперед.
— Не могли бы вы еще раз разъяснить мне мои обязанности, мисс Дукет?
Она подняла брови и с вызовом посмотрела на него:
— Кроме бухгалтерского учета, вы должны сопровождать меня и ограждать от встреч с нежелательными лицами.
— Может, для этой цели лучше собаку? — усмехнулся он.
— Собака не умеет вести бухгалтерский учет. Еще вопросы есть?
— Есть. Почему вы не задаете мне никаких вопросов? Вы так доверяете слову Нолана и измятому факсу?
— Не беспокойтесь. Не успеет наш самолет приземлиться, как я уже все о вас узнаю — вплоть до того, какого цвета у вас нижнее белье.
— Вы так любопытны? — Он снова откинулся в кресле.
Она метнула на него еще более пронзительный взгляд:
— Нет. Я просто должна все знать, чтобы себя обезопасить.
— А если цвет моих трусов вам не понравится?
— Выкину вас из самолета, — мрачно произнесла она.
— Парашют хотя бы дадите? — усмехнулся он.
— Нет. Под нами океан, так что не разобьетесь.
— А если я не умею плавать?
— Это ваши трудности.
Симона снова принялась за салат. Блю молчал.
— Вы ничего не едите, — кивнула она в сторону его тарелки, к которой он так и не притронулся.
— Салаты не для меня. Я человек из плоти и крови, так что мне лучше чего-нибудь мясного…
— Как вам будет угодно, — произнесла она, однако распоряжения подать мясное блюдо за этим не последовало. — После обеда Нэнс даст вам бумаги — ознакомьтесь с ними, пожалуйста. Особое внимание уделите досье «Хэллам индастриз». Хэллам желает продать нам фарфоровую фабрику. Мы хотели бы знать, выгодная ли это сделка. — И она занялась салатом.
Блю был уверен, что она отпустила его, и продолжал изучающе разглядывать ее. Она нахмурилась:
— Можете идти, Блю.
— Спасибо, — с ядовитой улыбкой произнес он. — А я думал, что меня уже выкинули…
— Не играйте на моих нервах, Блю. Мое терпение не беспредельно. От вас зависит, поладим мы с вами или нет.
Он покачал головой:
— Сомневаюсь!
Вернувшись на свое место, Блю добрых пять минут мысленно проклинал Нолана. Тот, должно быть, обладает ангельским характером, если терпит эту дамочку уже много лет изо дня в день. Блю предстояло провести в ее обществе всего две недели, и его тошнило от одной этой мысли. Он был не из тех, кто привык беспрекословно подчиняться и держать язык за зубами. Но что было хуже всего — Блю чувствовал, что где-то на глубинном, подсознательном уровне Симона привлекала его.
