из кустов, колючего крыжовника.
Из глаз брызгают слёзы от боли, только в этот раз не от душевной, а от физической. Ладони, лицо, ноги до середины бедра, и шею пронзает тысячами острых игл. Всхлипывая, начинаю подниматься на ноги, причиняя своему телу, ещё больше боли, выбираюсь из колючего куста, царапая открытые участки.
Ладонями опираюсь на сырую после дождя землю, открываю глаза, стоя на коленях, мельком рассматриваю свои руки и ноги. Сильно глубоких царапин не наблюдаю, но вот мелких очень много, и из них уже выступила кровь. Поднимаюсь на ноги, хватаю сумку с вещами, и со всех ног несусь к воротам дома. Мне нужно покинуть свой район, чем быстрее, тем лучше, а дальше найти место, где можно спрятаться. Пересидеть какое-то время, в какой-нибудь яме, а позже покинуть родной город, и желательно подальше, да хоть на север к белым медведям, уж лучше пусть они меня сожрут, чем я окажусь в рабстве у этого проклятого волка.
Через дворы добираюсь до остановки, сажусь в первую попавшеюся маршрутку, достаю карту из кармашка сумки, оплачиваю проезд, и занимаю свободное место в дальнем углу автобуса. Пассажиров немного, но они все словно по очереди кидают на меня сочувственные взгляда. Вид у меня ещё тот, повреждённая кожа горит, слёзы продолжают катиться по щекам, от них царапины на лице больно щиплются, но больше всего болит душа и сердце.
На маршрутке проезжаю практически через весь город, уже полтора часа еду в неизвестность. За время пути, я обработала царапины антибактериальными салфетками, которые мне вручила одна женщина, когда покидала автобус на своей остановке. От такого доброго жеста постороннего человека, я расплакалась ещё больше. В голове набатом били слова отца и мачехе. С паучихи всё было понятно, она меня ненавидит с первого знакомства. Но вот, как отец мог со мной так поступить? Мы даже никогда не ругались, а здесь взял и…. Отдал за долги, как ненужную вещь.
Поворачиваю голову к окну, и замечаю банк, поднимаюсь с места, прошу водителя остановить на остановке. Через десять минут, я уже снимаю деньги со всех карт, ими дальше опасно пользоваться. Этот Акела очень страшный и влиятельный человек, ему большого труда не составит отследить меня. Ломаю карты, после того, как они становятся пустыми, достаю телефон, снимаю крышку, следом батарею, сим карту, выбрасываю всё это в урну, оставляю себе маленькую флэшку на ней мамины фотографии, разбиваю телефон, и отправляю его в след предыдущим его частям. Осматриваюсь по сторонам, перехожу дорогу, прыгаю в другую маршрутку, и еду к маме на кладбище, мне нужно с ней попрощаться. Если мне удастся спрятаться, а после покинуть город и уехать к белым медведям, то обратно я больше не вернусь, для меня этот город умрёт, раз и навсегда.
Глава 2
Акела
На стол из чёрного дерева, ложится папка с полным досье на одного из моих должников, сам должник сидит напротив, салфеткой утирает пот с висков. Нервничает, боится. Усмехаюсь, и лениво тяну руку к принесённой моим человеком папке. Открывать не спешу, я уже читал её содержимое пару месяцев назад, когда должник приходил брать денежный займ.
И вот вроде и мужик нормальный, взрослый, выглядит солидно, и хороший достаток имеет, иначе займ он не получил бы. На какие нужды люди берут у меня деньги, я не интересуюсь, мне срать, главное их возврат обратно в мой карман плюс хорошие проценты. Меня боятся, поэтому взятое возвращают в указанный в договоре день, конечно, бывало, что приходили и клянчили отсрочку ещё на пару недель, и я давал, увеличивая процентную ставку вдвое.
— Я… — подал голос должник, тем самым вывел меня из собственных мыслей, — я отдам, через два месяца, верну всё до копейки…
— Ты просишь у меня отсрочку? А ты в курсе, что я даю её по двойному тарифу? — откидываюсь в кожаное кресло с широкой спинкой, наблюдаю, как округляются глаза должника.
— Но это же грабёж! — вскакивает со стула, и тут же падает обратно под тяжестью руки Шилы на своём плече.
— Это пеня. Ты не вернул вовремя МОИ деньги плюс проценты, не пришёл в указанный в договоре день, заставив меня прислать за тобой людей, так ещё придумал самую глупейшею отмазку…
— Я действительно не знал про сроки, допустил ошибку, не внимательно прочитав договор, — заверещал оправдательную для себя речь, перебив меня.
Шила сработал быстро, схватил должника за шиворот, и наградил ударом кулака под дых, мужчина согнулся пополам, упал на колени, стал жадно хватать ртом воздух. Шила снова схватил должника за шкирку, и как котёнка бросил обратно на стул. Николай Сергеевич, а именно так зовут должника, уронил голову на стол, дёргано снял с себя галстук, и расстегнул две верхние пуговицы рубашки, поднял на меня багрового цвета лицо.
— Не советую меня перебивать, запомните это на будущее, — произнёс ровным тоном.
Мужчина болванчиком закивал головой, рукой потирая грудную клетку.
— Я продам дом, и всё верну, — заговорил должник, когда в кабинете повисла минутная тишина.
— Слишком долго, — ответил гостю, и открыл папку с досье, чтобы посмотреть адрес и площадь упомянутого дома.
Из папки выпали четыре фотографии, веером разместились на моих коленях. Взгляд упал на изображенных, на фото людей, и выхватил одно очень знакомое лицо. Взял в руки все четыре, три отбросил на стон, одно стал внимательно рассматривать. Память по кадрам стала подкидывать воспоминания двухнедельной давности.
— Акела, Буржуй собирается поднять ставку за проход по чистому коридору, — Шило присел на диванчик обитый чёрным бархатам, — придётся увеличить стоимость груза, или же искать другой коридор, — поднял руку, привлекая к себе официанта.
— Наш товар качественный, можем и поднять, — не услышав проблемы в докладе правой руки, дал добро на повышения цены.
Шило довольно оскалился, потёр ладони друг об друга. Усмехнулся на его довольную морду, нравится этому бугаю с клиентами переговоры вести, потешается над ними, как над детьми малыми, но только с теми, кто берёт товар небольшими объёмами, с крупником общаюсь сам.
Снизу послышался девичий оглушающий визг, он донёсся до ушей сквозь громкую, клубную музыку, нахмурился, взглянул на
