говорю же, почти Дарт…
Э, стоп, это когда она успела согнать своего мужа, моего любимчика тюфачка с этого места и теперь сажает напротив меня представителя темных сил? Как я пропустила эту многоходовочку? Нашла на дальнем конце стола дядю Егора и встретилась с ним понимающим и сочувственным взглядом. По степени лояльности к моей персоне нон грата он второй в списке после мамы. Но, по правде говоря, его благожелательность чаще всего проявляется, когда его жены нет в радиусе километра, но я все равно это ценю.
А Вейдер между тем снисходительно осматривал стол. Блин, так бы и кинула в него остатком сельдерея, да жалко продукт полезный тратить. Это, кстати сказать, домашняя еда, которую мама сама готовила, а не твои химические гамбургеры. Ты за такой пир молиться своей силе должен, чтобы от счастья в штаны не наделать. Тоже мне, чупакабра недовольная.
Тетина подруга отчего-то оказалась сидящей по левую папину руку и теперь верещала про свою шикарную жизнь за бугром, и вроде рассказывала она всем, но глазами сладострастно поедала отца.
Вот же лолита престарелая, усмири свои пожухшие кусты! У тебя есть молодой любовник, который чехвостит тебя своей газонокосилкой. Неужели тебе мало?
Не понимаю, почему я всегда бешусь, когда кто-то рядом с отцом испускает слюной, а мама сидит, словно потерявший зрение нежный хоречек, и сейчас моим немым предложениям о вилках, которыми можно потыкать в дутые губы этой древней памелле, никак не внемлет.
Темная сторона Энакина снова своими карими глазами выхватывает меня из зоны гнева и накидывает сети умиротворения, недвусмысленно призывая начать ему подчиняться. Интересно, его волосы жесткие или мягкие на ощупь? А скулы такие острые и манящие… Э. э… что за мысли?
Как фотограф, чисто с профессиональной точки зрения, не могу не отметить, оба брата довольно хороши собой.
Если бы мне набрал сейчас мой знакомый Кирилл, владелец рекламного агентства, и спросил, не знаю ли я двух моделей для рекламы зубной пасты, от которых женщины с восторгом будут топить трусики, я бы, еще раз отмечу, чисто с профессиональной точки зрения, назвала этих двоих.
Глава 3
— Известный Нью-Йоркский журнал «Sky» собирается написать статью про Даню, — с напыщенной улыбкой довольной бельчихи хвастающей своим отпрыском, говорила Ирина. — Не знаю, слышали ли Вы про это издание? — ехидный намек на нашу российскую недалекость в опознавании заморской газетенки активировал в моем горле дыхание огня, но существовали сдерживающие факторы.
В основном, конечно, пончики. Поэтому немой акт моего сопротивления выразился лишь в том с какой силой вилка и нож вонзились в лежащее на моей тарелке мясо.
— Издание очень о-о-очень популярное. — убеждая окружающих в знании русской буквы «о» и соревнуясь белизной зубов со светом хрустальной люстры, продолжала мать баскетболистов. — Они каждую неделю в течение месяца будут писать статьи про молодых и успешных предпринимателей! И наш Данечка был приглашен в качестве одного из героев. Сейчас мы в поисках фотографа. Они запросили с нас снимки, так как Данечка выразил отказ на предложение поехать обратно в Нью-Йорк для фотосессии.
Украдкой наблюдая за Дартом, отметила про себя, как сводило у темнейшего скулы, особенно при ласкательном именовании его «Данечкой». Ввела в свои мысленные дневники пометку — запомнить.
Либо хвастовство не числилось в списке любимых занятий старшенького, либо он не считал нужным проявлять его при простом народе. Но вот младший брат придерживался материнского клана:
— Да, Даниил у нас известный герой хроник. Его постоянно осыпают просьбами о мастер классах, приглашают на разные тусовки и гламурные мероприятия.
— Как и тебя, брат. — ничего себе тембр. Обволакивающий и при этом жесткий и подчиняющий. Спокойный и властный.
— А чем Даниил занимается? — о, моя сестра вступила на шаткий путь голосового соблазна.
— Служит темной стороне. — напеваю себе шепотом под нос, отрезая кусок мяса, но враг не дремлет и вместо ответа сестре, обращается ко мне.
— Ника, ты тоже что-то сказала? Я не расслышал?
Приборы в руках моей семьи застывают, и Тумановы дружно поворачивают на меня свои обеспокоенные головы. И, кажется, безмолвно молятся, взывая к моему благоразумию. Тетя Люда проводит салфеткой по лбу, очевидно, сомневаясь в моей покорности. Затем неожиданно выдает такое, от чего наш замечательный русский мат в одночасье заполняет весь мой рот:
— Никуся у нас фотограф! — одна из причин, по которой меня предают анафеме, как верной служительнице несерьезной профессии.
Папа так и не смирился, и наверняка выкинул меня из списка наследников, когда я после окончания юридического университета не захотела пойти работать в его фирму.
— Несколько довольно известных актрис заказывали у нее портфолио! — тетя Люда успешно соревнуется с подругой в умении хвастовства, но усмехаюсь я по другой причине. Меня презентует та, кто недавно усердно вколачивала гвозди за «глупые фоточки». — И она с радостью пофотографирует Даньку! — помпезно заключает родственница, раскрывая широту русской души, наглым для моего кошелька заявлением. — Конечно же, бесплатно!
— Тетя Люда… — резко начинаю, желая уточнить не уху ли они ели и заодно отправить ее вместе с козой и ее козлятами на художественный фильм. У меня съемка, между прочим, стоит десять тысяч рублей (без учета аренды зала). Десять за десять обработанных фотографий. Это не так много, если посмотреть на цены, которые заламывают топовые фотографы, но мне вполне хватает на жизнь. И с чего нам играть в добродетель, если бедные дворяне здесь мы, а не эти заморские упыри?
— Ника, — прерывает меня голос мамы, — Будет рада Вам помочь. — вот вечно она берет на себя роль моего дипломатического парламентера. — Но, возможно, Вы уже присмотрели себе другого фотографа?
Мы с Энакином превращаемся в две статуи, сканирующие лица друг друга. Он смотрит холодно, я без тени сомнения отвечаю двойной порцией арктического льда, и похоже это нравится самоубийце, потому что он поднимает уголки своего рта и, борясь с моим отцом в манерах надменного аристократа, берет свой стакан с грушевым компотом, делает глоток и выносит свой темный вердикт:
— Меня вполне устроит фотограф в лице Ники.
— Здорово! Правда Никусь? — тетя Люда на грани сердечного приступа, но чувствую, кинется
