только я, конечно, протянула. Голова была чугунная и ужасно хотела прикоснуться к подушке, когда по льду в скучном ритме гоняли десять человек. И в первом периоде совсем ничего не происходило, хотя трибуны сканировали и «ахали» и «охали». Рая пыталась чего-то выкрикивать, типа понимала что-то в этом, а я терялась, не видя, где вообще шайба, как ее отсюда можно заметить, и кто из них «наши». Пока…
Мой взгляд зацепил парень в бело-синей футболке с номером на спине «11». Не знаю. Вот прям так четко на него лег глаз, что даже отрывать не хотелось.
— Это кто под одиннадцатым играет?
— А! — махнула рукой подруга, мол, безнадёжный вариант. — Брук.
— А имя у Брука есть? — уточнила я, чувствуя, что бесследно это для меня не пройдет.
— Вот оно тебе надо? Ты же вроде за Митяевым страдаешь.
— Не страдаю, а всего лишь хочу затащить в постель, — пожала я плечиками.
— Знаю я тебя. Потом и этот будет в твои эротические фантазии приходить.
— Рая, — я одарила ее одним из самых своих грозных недовольных взглядов. — Митяев просто трус.
— Ну, ещё бы! Мальчик боится проклятья.
О, это уже была отдельная история, которая заслуживает особого внимания. Но об этом позже. Сейчас я наблюдала за происходящим на льду и ловила себя на мысли, что я вся оживаю, когда появляется пятерка, где есть номер «11».
— Ой, заткнись, — тема эта была для меня болезненной, так как суеверие среди парней прижилось сразу. Были, конечно, и неверующие, но в их число Митяев не входил. Он мне так и заявил «Ты мне нравишься, ты классная. Но если вдруг у нас ничего не выйдет, я не хочу потом быть изгоем каким-нибудь». Отмазка, конечно, хорошая, но не проканала она в моем случае. Правда и разочарование как-то не приходило. Этого идиота мне хотелось ещё больше, и теперь нужно было выбивать клин таким же самым симпатичным клином. И то, что им может стать этот самый Брук, я уже даже не сомневалась. Затягивало меня его созерцание, когда он с грацией хищника семейства кошачьих скользил по льду, обходя соперников и клепая шайбы. Разве могли они проиграть? Не-а! «Наши» никогда не проигрывают.
Трибуны свистели, орали, скандировали кричалки. Под общую эйфорию я тоже вошла в это состояние незаметно для себя. Кроме моей аллергии, у меня, по-моему, даже голос был сорван.
— Кто-то начал хоккей понимать?
— Филя, ты сволочь! Почему меня раньше не затащила? Божечки, я прооралась за все мои страдания. Потрясающие ощущения! — в моем голосе действительно появилась прокуренная хрипотца.
— Слушай, — Рая уставилась на экран телефона, — тут такое дело. Ребята едут праздновать победу в ночной клуб. Мы, естественно, в списке приглашенных.
— Не, я не поеду в таком виде, — могла я видеть только ноги обутые в кеды и затянутые в узкие джинсы. А так же край худи, которая ну никак не вписывалась в концепцию ночного клуба.
— Ты что? Брук там тоже будет. Хочешь познакомлю?
Соблазн был очень велик, аж ладошки чесались от нетерпения. Но блин, а аллергию куда я дену? Конечно, уже не все так ужасно, но всё же… В общественных местах такого рода я появляться хотела сейчас меньше всего. А если не пойду туда и не разочаруюсь, то будет мне эта спина с одиннадцатым номером приходить во сне и мучить.
— Я как бомжиха сегодня, — довод был серьезный.
— Ты рожу свою видела? Мне кажется, никто на твой прикид даже не обратит внимания, — дома постоянно издеваются сестры, тут эта перехватила инициативу.
— Сучка! — только и смогла буркнуть я, когда подруга ржала во все горло. — Если честно, ужасно себя чувствую, — придумала отмазку получше. Я конечно, таких заведений не сторонилась, наоборот, была у нас парочка облюбованных мест. Но не сегодня. Тем более знакомиться с парнем. А может, он вообще страшилище какое, а я сейчас вся больная попрусь ради него туда. Не, Сашка мне голову открутит. Тут мы друг друга дополняли. Хоть это и была моя роль, но если что не так, от своей роднульки я отхватывала по полной.
— Поздравляю, котик! — Рая повисла на Лешкиной шее, едва тот успел выйти из раздевалки.
— Началось, — произнесла я, когда они начали целоваться. Точно такое же выражение я услышала рядом, только произнесено оно было приятным мужским баритоном, от которого по спине побежали мурашки. Оборачиваюсь. Натыкаюсь на насмешливый взгляд темно-голубых глаз, обрамлённых длинными черными ресницами под густыми бровями. Блин, зачем парням такая красота? Мы вон мучаемся: наращивание, татуаж делаем. А тут стоит мечта любой белобрысой… Оглядываю внимательнее. Только уже не отдельные части волосяного покрова, а всю стоящую рядом тушку. А ничего так! Даже голову пришлось задрать, чтобы рассмотреть повнимательнее. Да тут любая бы описалась кипятком от восторга. Не, я конечно, тоже бы могла, но не сейчас. Сейчас я предстала перед этой красотой совсем не в товарном виде. И думаю, было бы глупо, если начала бы заикаться и подбирать приличные слова.
— Фу! Филя, какая гадость. Не целуй его! Даже не думай после этого лезть ко мне, — скривилась от того, что зрелищу можно было смело поставить плашку «восемнадцать плюс».
М-да, у кого-то будет бурная ночь. А это означает, что я буду сегодня ночевать одна-одинешенька.
Потрахушки в нашей комнате они устраивали только, если я отбывала домой. Основным местом встречи, если это действо можно так назвать, была квартира Лешки. Ох, и не завидовала я его соседям, которым приходилось скитаться, пока эти кролики сношаются.
Тот, что стоял рядом, заржал, снова привлекая к себе внимание.
— Твоя? — указал он в сторону твиксанутых.
— К сожалению, — вздохнула тяжело. Парень, продолжая улыбаться, протянул мне руку.
— Денис.
— Евгения, — представилась я, понимая, что мне нравится это теплое рукопожатие.
— Кстати, очень неплохо получилось! — услышать похвалу от Жукова было сродни Нобелевской премии — только за особые заслуги и раз в год.
Что такое телевидение? Во-первых, это конкуренция, несмотря на то, что журналисты живут одной большой дружной семьей. И ладно, если ты рядовой репортёр. А если ты показал себя с хорошей стороны, то тебе достанутся самые интересные сюжеты и лавры славы. В противном случае, ты рискуешь остаться серой никому не нужной массой, снимающей никому не интересные сюжеты про спасение белочек или бабушек, которых героически перевели через дорогу.
Хотя общение с бабульками у меня всегда было равносильно экшену. Только там можно было услышать столько компромата на правящую власть, что порой становилось страшно, в какой стране мы живём.
И
