Да, возможно, это истерика, но ей невероятно смешно. Какая чушь! Большей чуши она в жизни не слышала. Пожалуй, впервые за все последние годы Лилит поблагодарила бога за вуаль. Иначе бы Данрейвен все понял по глазам. Что бы тогда с ним стало…
Не дождавшись реакции на свой монолог, Данрейвен заговорил вновь:
— В ближайшее время я намерен уехать на острова Тихого океана, чтобы продолжить свои исследования. Когда вернусь, пока не знаю. Со временем напишу. Так что ждите моих писем. Вы можете возвратиться к себе домой в Девоншир. Кстати, по воле вашего отца это поместье теперь принадлежит также и мне. Но если пожелаете — оставайтесь здесь. «Иден Корт» — к вашим услугам. Вы можете жить в этом доме столько, сколько пожелаете. Кроме того, мой слуга Нарота остается при вас. Это все. У вас есть вопросы?
Переборов новый приступ смеха, Лилит подняла голову и, не без некоторой издевки в голосе, спросила:
— Скажите, о, повелитель. Мне тоже надлежит соблюдать тот обет, которым вы себя связали?
От неожиданности Данрейвен клацнул зубами. Вид у него был такой растерянный, что Лилит снова чуть, было, не расхохоталась. И тем не менее она поняла главное: он не хочет делить с ней супружеское ложе, но ее считает своей собственностью.
Разумеется, в один прекрасный день он непременно задумается: зачем ему жена? И что с ней делать? Поскольку же отшельником Данрейвен явно рожден не был, то без женщины вряд ли сможет обойтись. Вот тогда-то и наступит ее час! Она, его законная супруга, станет той самой женщиной!
Да, но как это сделать? Как не обладающей красотой женщине заполучить мужчину, не желающего отдать ей ни своего сердца, ни даже тела?! Конечно, предприятие не из легких! Но разве в данном случае игра не стоит свеч?
Пока Лилит размышляла, Данрейвен встал с дивана и, заложив руки за спину, принялся шагать по комнате. Вопрос застал его врасплох. Тем более, что за три последних года, проведенных в Тибете, он отвык от женского общества и присущих прекрасному полу хитростей. Откровенно говоря, Данрейвен вообще мало встречался с женщинами, позволяющими себе рассуждать. Островитянки и тибетки, с которыми он, волей-неволей, подчас вступал в интимные отношения, говорили мало. И уж тем более не задавали каверзных вопросов.
Лилит отлично понимала, в каком он сейчас состоянии и о чем думает. Поэтому, не давая Данрейвену опомниться, возобновила атаку:
— Почему вы молчите, мой повелитель? Ответьте же, могу ли я считать себя такой же свободной, как и вы?
— Согласно английским законам, вы моя жена. Не следует забывать об этом, миссис Данрейвен.
— Другими словами, вы хотите, чтобы я была вашей женой, на деле ею не являясь. Так, сэр?
— Так. Равно как и я ваш муж, но лишь формально.
— Вам не кажется все это неестественным?
— А вам не кажется, что вечно скрывать лицо под вуалью — тоже неестественно?
— Вы же знаете, что я делаю это не по своей воле.
— Но я прошу вас отказаться от нее. Во всяком случае, на время моего отсутствия.
Лилит поняла, что выиграла еще один раунд. Измена… Он боится измены. А потому не хочет, чтобы она скрывала свое уродство. Значит, борьба только началась! И ничего еще не потеряно.
— Я сниму вуаль, — сказала Лилит. — Но при условии, что вы откажетесь от обета.
— Это еще почему?
— Потому что тем самым вы, как человек слова, оградите себя от соблазна нарушить супружескую верность.
Данрейвен вновь оторопело посмотрел на нее, видимо, размышляя, не ослышался ли он?
— Да, да! — предупредила Лилит его вопрос. — Повторяю: отказавшись от обета воздержания, вы должны будете хранить верность вашей жене, то есть мне. Конечно, если все ваши заявления о чести не просто красивые слова!
Данрейвен долго смотрел на Лилит, как будто только что впервые увидел ее. В какой-то степени так оно и было. Нет, не бесплотная тень сидела перед ним. Статная фигура, высокая грудь, упругие бедра. Все это вызвало в нем желание обладать этой женщиной. Неожиданно для самого себя он представил ее обнаженной, лежащей в его постели с разметавшимися по подушке густыми волосами и чуть не застонал от вожделения…
— Извините, миссис, я отнял у вас много времени. Да и мне самому надо начинать собираться в дорогу. Ведь я намерен отплыть уже в конце этой недели. Всего хорошего!
Лилит встала и подала Данрейвену руку. Он после секундного колебания протянул ей свою. Когда же их пальцы встретились, словно электрическая искра пробежала через все его тело. Лилит внимательно посмотрела в глаза Данрейвену и тихо сказала:
— Прошу вас, называйте меня не «миссис», а Лилит. Пусть мы только формально муж и жена. Но почему бы не стать настоящими друзьями? Счастливого плавания вам, Адам Данрейвен!
Итак, выходило, что единственная сфера, которую ее пытливый супруг не намерен изучать ни теоретически, ни практически, — это любовь.
Лилит не была совсем уж наивной и отлично знала, что некоторые мужчины предпочитают заниматься любовью с представителями своего пола. Как знать, может быть, Адам Данрейвен — один из них?
Мать его умерла при родах. И учился он в мужской школе. А потом — добровольное отшельничество среди островитян. Откуда же ему было знать, что такое любовь к женщине?
Конечно, живя среди дикарей, он, скорее всего, нередко наблюдал самые разнообразные свадебные и даже сексуальные церемонии. Но одно дело — видеть, и совершенно другое — познать самому…
Лилит перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Черт бы побрал этого Данрейвена! Да будь он трижды проклят! И хватит о нем думать! Нельзя же быть такой дурой и надеяться, что этот человек будет любить ее так же самозабвенно, как она — его!
Нет, бог должен помочь ей! Должен! Ведь она по-настоящему любит Данрейвена! Да и как ей не любить человека, живущего той самой жизнью, к которой она сама постоянно стремилась? И независимо от того, понимает это Адам или нет, но оба они связаны друг с другом неразрывно. Только рядом с ним она сможет стать тем, чем должна быть! Без него она — не она. Но и он без нее — не он!
Возможно, все это действительно так. Но что ей делать сейчас?
Рано утром, после отъезда Данрейвена, Лилит поднялась в библиотеку. Обведя взглядом бесчисленные полки, она долго не могла решить, с чего начать.
Еще отец говорил ей, что собрание книг Адама Данрейвена включает множество редких, порой уникальных изданий. В том числе — запрещенных властями. Как-то раз он даже сказал, что с радостью согласился бы на пожизненное одиночное заключение, если бы его тюремной камерой стала эта библиотека.
