ведь и зарплата у меня больше, и должность лучше. Купила бы себе все свое. Новое.
Но когда я стояла посреди облезлой бабушкиной квартиры, которую хотела отремонтировать еще два года назад, даже денег отложила, но они почему-то ушли на Сашины нужды, меня взяла такая злость.
И я посчитала, что это — небольшая компенсация за потраченные годы, за ложь, за предательство, за холодные ночи, за то, что он меня использовал, за растоптанные надежды.
А теперь Краснов меня замуж зовет?
После того, чему я стала свидетелем?
— Пошел вон!
Если Краснов еще хоть раз посмеет открыть свой рот, я его приласкаю этой бутылкой текилы. И мне не будет стыдно. Вот вообще. Не после того, как он поливал меня грязью перед моими друзьями.
— Ты стала грубая? На тебя так влияет твой новый?
Краснова спасает провидение.
В очередной раз заглянувшая на кухню Аня все-таки замечает нашу пару. Мы с ней знакомы давно, и по выражению моего лица она понимает, что до взрыва остаются секунды.
Удачливый ты мудак, Краснов!
— Саш, можно тебя?
Краснов, состроив лицо несчастного влюбленного, откликается на Анин призыв.
— Саша, помоги девочкам повесить гирлянду, — выпроваживает его она.
Ха. У нас все гирлянды вешала я. И гвозди забивала, и сумки таскала. Похоже, что и диван мне предстояло двигать в одиночку. Но Саша не может публично признаться в своем нежелании делать хоть что-то.
— Ань, это все-таки женская работа…
У Аньки на это заявление брови ползут вверх.
— Саш, — мягко подсказывает она. — А ты не членом. Ты руками попробуй, и все получится.
Хохотнув, я опрокидываю в себя третью рюмку. С членом у нас тоже не очень. Скромненько так у нас с писюном.
Судя по комментарию и интонации, которой он был произнесен, Аня все-таки не в восторге от приезда Краснова. Тогда за каким хреном она его позвала?
А Сашок гнет свое. Он переходит на громкий шепот:
— Ань, ты нам мешаешь. Мы уже почти помирились!
При этих словах мои глаза вылезают из орбит.
— Она просто не может так сразу признаться, что давно меня простила!
Ане тоже надоедает слушать этот бред.
— Сань, не хочешь помочь, иди просто прогуляйся.
— Но…
— Иди, Христом богом, прошу. Я не хочу становиться соучастницей преступления!
Поджав губы и смешно задрав подбородок, Краснов обиженно нас покидает.
Господи, где были мои глаза раньше?
Аня бочком подбирается ко мне. Я салютую ей четвертой рюмкой текилы.
— Кать, ну ладно тебе! Не злись! — жалобно заглядывая в глаза, уговаривает меня Аня.
Сказать, что я злюсь, не сказать ничего.
— Не злись? — можно подумать, это пустяк какой-то! — А как бы себя чувствовала на моем месте?
Анька мрачнеет.
— Вот, а мне предлагается не злиться, чтобы не портить всем праздник!
Такой подставы от друзей я не ожидала.
Мы так долго планировали эту поездку, предусмотрели все, хотели оторваться как в старые добрые времена. Всем хотелось наконец вырваться и собраться прежней компанией, а на январских каникулах это не так-то просто.
Кому-то некуда пристроить детей, кто-то уезжает на эти дни к родителям в другой город, кого-то ждут с праздничными визитами свекрови и прочие жуткие родственники.
Сложно, короче. А собраться все же хочется, давно не встречались всей ватагой. Было решено во что бы то ни стало воплотить общее желание на старый новый год. И мы долго подгадывали, составляли программу, меню…
Я так по всем соскучилась.
Для меня это был долгожданный выезд на турбазу с близкими друзьями, я планировала хорошенько повеселиться, посплетничать и наконец развеяться.
Но все пошло прахом.
И у меня есть полное право злиться! Потому что сегодня праздник у всех кроме меня!
— Да не хотела я его звать, — в отчаянии она всплескивает руками. — Я не понимаю, как это получилось! Прям как затмение на меня нашло. Он меня в торговом центре подловил. Весь такой жалкий. Ныл, что он один на праздниках совсем. Баба эта его бросила, когда поняла, что к чему. Родители отказались приезжать, как узнали, что вы расстались. Сказали, что пока не готовы с ним разговаривать. Друзей своих, сама понимаешь, у него нет. Только наша компания. Я пыталась от него отвязаться… Но он просто преследовал меня по пятам! И нудил, нудил, нудил… Прости!
Да, брать измором Краснов умеет.
— Он клялся, что не будет никому мешать, — в голосе Ани я слышу сомнение. Надо сказать, обоснованное. Саше обязательно надо быть в центре всего, он мнит себя звездой компании! И всегда перетягивает внимание на себя. Каждой бочке затычка.
— Насчет мешать, не знаю, но помогать точно не будет, — усмехаюсь я. — Можешь ему такое больше даже и не предлагать. Если только помочь что-нибудь сожрать. Кстати, там корыто с форшмаком, я для Эльки готовила на завтрак, поставь утром от него на столе подальше. Иначе он сметет и ей ничего не оставит.
Аня настораживается:
— Ты так говоришь, как будто тебя за столом не будет.
— Я не могу его выносить. Физически. И настроения у меня праздновать тоже больше нету. Проснусь и вызову такси. Выходные испорчены бесповоротно.
— Ну, Кать. Не горячись, давай, мы лучше его завтра с утра пораньше спровадим? Сегодня за порог прям жестоко гнать, а утром пускай чешет в город. Я сплоховала, но я не со зла. Растерялась, и он меня окрутил. Словно черт попутал. Меня уже Антон пропесочил.
Пропесочил он!
Мог бы его не везти, или хотя бы оставить в каком-нибудь сугробе подальше отсюда.
Ну, что тут говорить. Учитывая, что Краснов успешно мной манипулировал пять лет, трудно винить Аньку, что она попалась на его удочку. Только мне от этого не легче.
Свежеупомянутый Антон влетает на кухню:
— Там Эльку крадут!
И снова исчезает.
Не обратив внимания, что голос у Тохи какой-то одобрительный, мы срываемся за ним вслед. А на крыльце толпа народа уже наблюдает за представлением.
Огромный бритый мужик, закинув Эльку на плечо, несет ее в машину. Эля — барышня темпераментная и всячески процессу пытается препятствовать. И действиями — она изо всех лупит громилу, куда дотянется, и словесно:
— Отвали, деспот! Оставь меня в покое, ирод! Я останусь здесь!
Но куда там.
Товарищ, видать, опытный. Он с завидной сноровкой запаковывает Элю в авто, слышу, как щелкают блокираторы на
