— А вам не приходило в голову, что ваш брат может отказаться участвовать в этой бессмыслице?
— Вы даете мне добро на Кейт, а я займусь Девлином.
— Вы уверены, что справитесь?
— Наши братья никогда не могли отказать мне или Пейшенс. Девлин сейчас изменился, но и он не скажет «нет».
Он оторвал от блока писчей бумаги листок.
— Адрес Кейт.
— Я знаю его.
Саймон скомкал бумагу.
— Считается, что ее местонахождение большой секрет, — проворчал он. — Кажется, у меня утечка.
— Это не утечка. Мой источник сообщил только мне. — На губах Вэл мелькнула усмешка. — Если вы меня не подозреваете в утечке.
— Вас никогда, Валентина. — Он щелкнул зажигалкой и поднес пламя к бумаге. Огонь уничтожил слова «Белле Терра, Южная Каролина», и Саймон бросил догорающий листок в корзину для мусора. — Как всегда, ваш визит был… интересен.
Вэл задержалась у двери.
— Давнее приглашение все еще в силе. Думаю, вам стоит бы найти время побывать на берегу.
— Я подумаю об этом.
— Надеюсь на положительное решение. — Помахав рукой, она вышла.
В наступившей тишине Саймон задумчиво произнес:
— Может быть, я и отправлюсь на залив, возобновлю старые знакомства. Заложу, на всякий случай, фундамент.
Равенель был не просто торговым центром, но и местом встреч для жителей Белле Терра. Сегодня, в прекрасный осенний день, многие решили пройтись по магазинам. Сопровождаемые музыкой, они двигались по проходам, заполняя тележки и корзинки неимоверным количеством продуктов, вином, цветами.
Казалось, никто никуда не спешил. Одни только улыбались и раскланивались, другие что-то покупали, третьи останавливались поболтать, посплетничать, посмеяться и даже переходили под навес балкона в чайный домик, где с удовольствием потягивали чай, шерри, коньяк, а иногда и чистую воду под аккомпанемент сплетен и взрывов смеха.
Только Кейт Галлахер, казалось, не замечала никого и ничего. Она шла по магазину с опущенной головой, ни на ком не задерживая взгляда. Некоторые смотрели ей вслед, но заговорить не решались.
В былое время Девлин О'Хара, увидев печаль во взгляде Кейт, постарался бы вызвать у девушки улыбку, заставить ее поднять голову… Но это в былое время. Теперь он знал, что иногда боль не исцеляется, вина не облегчается, что, впрочем, для некоторых, как, например, для него, и не нужно. Если, как говорит пословица, слепой не может вести хромого, кто он такой, чтобы играть в благородство?
Кейт приблизилась к тому месту, где околачивался Девлин, но он отвернулся, изучая сорта кофе, который совсем не собирался покупать.
Он скорее почувствовал ее нерешительные шаги, чем услышал их. Что-то большее, чем шорох ее одежды или аромат цветов, предупредило о ее близости. Его охватило необычное смятение.
Скорее из упрямства, чем из необходимости, Девлин потянулся за ярким пакетиком. Неожиданно их руки столкнулись, но его ладонь оказалась сверху. С проворством опытного летчика он стиснул ее пальцы, из которых уже готов был выпасть облюбованный им пакетик.
Какое-то мгновение ни один из них не двигался и ничего не говорил. Девлин глядел сверху на копну темно-золотых волос и, затаив дыхание, ждал, когда она поднимет голову.
Наконец она пошевелилась и подняла на него беззащитный взгляд. У нее оказались золотисто-карие глаза, окаймленные темными ресницами. Но взгляд был пустой, ничего не выражающий.
— Простите меня, — негромко и сдержанно проговорила она, так же равнодушно, как равнодушен был ее взгляд. Скупые слова без малейшего нажима, сказанные тихим тоном отрешенной женщины, мимо которой течет жизнь.
Девлин подумал, что в этих глазах может появиться огонь и блеск от удовольствий жизни. Эта достигшая совершенства женщина должна стать такой, какой ей следует быть; она должна испытать страсть, желание, любовь и удовлетворение.
Девлин оторвался от ее лица и глянул на пакетик, соединивший их. Губы его дрогнули в редкой теперь улыбке.
— Миссис предпочитает тот же сорт кофе?
— Мисс. Я не замужем. И подозреваю, что вы это заметили, — печально ответила она. — А мое имя не имеет значения. Кстати, я не хочу вас обидеть, но ваше имя тоже не имеет значения — вряд ли мы когда-нибудь опять схватимся за один пакет.
— Меня зовут Девлин.
— Мою руку, пожалуйста, — напомнила она без гнева, но и не делая усилий освободиться.
— Вы спешите? — Он не ослабил хватки.
— Мою руку, пожалуйста, мистер Девлин.
— О'Хара, — Девлин не мог бы с уверенностью сказать, почему упорствует. Если только потому, что даже гневный взгляд был бы уже достижением по сравнению с этим потерянным, печальным взором. — Я прощен?
Искра интереса? Знакомое имя? Возмущение? Или простое раздражение? Впрочем, неважно, какова причина — любой отклик он счел бы обнадеживающим.
— Меня зовут Девлин, фамилия О'Хара.
— Мои поздравления, мистер О'Хара. Уверена, что быть Девлином, да еще О'Хара, — замечательно. — Взгляд у нее чуть оживился. — Итак, обмен любезностями окончен, могу я продолжить свой путь?
— Конечно, конечно. — Он с легким поклоном отступил на шаг назад. — Всего доброго, леди Золотые Глазки.
Не признавая подаренного ей нового имени, она опустила спорный пакетик в корзинку, спокойно повернулась и пошла прочь, словно его и не существовало.
— Золотые Глазки, — тихо позвал Девлин, но она услышала. Ее шаг стал нерешительным, и он сказал: — Вы кое-что забыли.
Повернувшись, она обвела его взглядом. Между бровей у нее пролегла глубокая морщинка:
— Я приняла ваши извинения, мистер О'Хара.
— Кофе. — Девлин глазами показал на серебристый пакетик в ее корзинке. — Я был первым, пакетик мой.
— Ваш? — Она заглянула в корзинку, потом опять посмотрела на него. — Не смешите, там еще много пакетиков.
Девлин кивнул, длинная прядь волос упала на лоб. Откинув ее назад, он опять усмехнулся.
— Это тот пакетик, который я хочу. Именно этот.
На этот раз на ее лице не отразилось никаких эмоций.
— В таком случае, можете пользоваться, мистер Девлин О'Хара.
Развернувшись и не обращая на него внимания, она ушла. Он хотел было окликнуть ее, чтобы как-то оправдаться, но решил, что с него хватит.
Он должен продержаться ровно полдня, как обещал Валентине. Потом он повернется спиной к Белле Терра и женщине, про которую сестра думает, что ее удалось бы спасти.
— Может быть, удалось бы. — Это была даже не мысль, просто шевелились губы. Глядя, как женщина идет по проходу, он припомнил детали, которых не видно издалека, — сдвинутые брови и морщинку между золотистыми бровями, тени под погасшими глазами. Томный изгиб прекрасных губ.
